в унитаз ключи от его машины. Пришлось и унитаз менять и соседям ремонт в ванной делать. Косметический, правда, но все же. А тут.
– Я никогда никого тупее еще не видел! – брызгал слюной новый гендир. – Это, вообще, что?
– П-приказ, – лепетала я онемевшими губами.
– Что? Это бумага туалетная! – заорал он с новой силой. – Я тебе что написал? А ты что тут напечатала? Что у тебя в голове? О чем ты думаешь? О мужиках?
Я стиснула зубы и молчала. Обещание уволить по статье было еще свежо в памяти.
– Что ты молчишь? – навис шеф над столом. Взглядом он, видимо, пытался меня испепелить. И у него это даже почти получилось – я чувствовала, как по спине ледяной струйкой стекает пот.
– У вас почерк неразборчивый, – ответила, боясь поднять на него глаза.
– Что? – не расслышал ужас моей жизни.
– У вас неразборчивый почерк, – произнесла громче. – Я не поняла, что там было написано.
– Прелестно, – упал он в кресло и потер переносицу. – Угораздило ж меня. Так, записывай!
Что? Куда? Я ж не взяла с собой блокнот. Думала, сейчас он быстренько подпишет приказ и я свободна.
Гендир тяжело вздохнул, окинув меня презрительным взглядом.
– Ко мне в кабинет без ежедневника не заходить.
Я только кивнула.
– Чего сидишь? На лбу у себя писать будешь? Или на коленке? Иди за ежедневником.
Я сорвалась с места, споткнулась и едва не упала. Пронесло. Боже, такой тупицей я еще никогда себя не чувствовала. Хотя школу закончила без троек, а институт с красным дипломом. За спиной услышала негромкое:
– О, Боже!
Когда я вернулась с ежедневником, шеф откинулся в кресле и принялся диктовать. Быстро. Очень быстро. А я всегда недооценивала работу секретарей. Думала, непыльная, делать тут нечего. Да им молоко за вредность надо давать.
– Простите, после «посещение офиса» что вы сказали? – спросила я, приготовившись к очередной взбучке.
Мой ночной кошмар закатил глаза, но повторил:
– «в неофициальном стиле одежды». Тебе по слогам диктовать?
– Нет.
– И на том спасибо, – вздохнул он раздраженно.
Из офиса я вышла около восьми, после еще двух переделок приказа. То фразу замени, то запятую поставь, то дополни еще вот это. Зануда!
– Мама, я еду, – позвонила уже из автобуса. – Останешься сегодня у нас с Сашкой? Уже поздно.
– Да нет, поеду. Петровне помочь надо.
– А завтра тебе опять рано ехать к нам, – я все-таки надеялась ее уговорить.
– Ничего. Приеду.
– Ну смотри, – вздохнула, чувствуя вину перед мамой.
В ее пятьдесят мотаться каждый день через весь город туда и обратно уже непросто. Но и без ее помощи нам с Сашкой не выжить. Надо было квартиру покупать поближе к маме. Но Пашке тот район не нравился. Хотел жить в центре. А расхлебываем теперь мы. Его-то родители не особо рвутся помогать
