руке посох, лицо сосредоточенное, ни тени веселья. Волосы собраны в хвостик на затылке, и в полутьме улицы мне даже показалось, что необычная форма его ушей стала ещё отчётливее, делая его очень уж похожим на дроу.
– Привет, – поздоровался он и окинул меня внимательным взглядом, задержавшись на кинжале, потом кивнул. – Молодец. Поехали.
Он легко вскочил в седло и протянул мне руку. Я ухватилась за его ладонь и поставила ногу на стремя, и через мгновение сидела перед ним на лошади. Высоко, однако, и непривычно. Я чуть поёрзала, устраиваясь поудобнее – всё же, до сих пор мне не доводилось ездить верхом, и тут же вокруг моей талии обвилась рука Гастона.
– Сиди смирно, Полли, – со смешком произнёс он, обдав шею тёплым дыханием. – Я не позволю тебе упасть.
Я притихла, вдруг остро ощутив, насколько близко сейчас Лоран, и порадовалась, что между нами достаточно слоёв одежды, чтобы сохранить хоть какое-то подобие расстояния. Он тронул поводья, и лошадь пошла вперёд, а я едва подавила порыв схватиться за гриву – мелькнуло опасение, что всё-таки могу упасть… Но рука Гастона держала крепко. Я ничего не могла с собой поделать, чутко прислушиваясь к его дыханию и ловя себя на том, что спокойно сидеть с каждой минутой становилось всё сложнее. Магия чувствовала близкое присутствие мужчины и волновалась в крови, а учитывая, что этот мужчина тоже обладал даром, пусть и тёмным… Я сосредоточилась на глубоком и размеренном дыхании, молча чертыхаясь: мы же с Полем полночи не спали, я думала, мне хватит на ближайшие два дня! Или виноваты события, от которых нервы как натянутые струны?
Занятая собственными переживаниями, я не заметила, как мы отъехали уже довольно далеко от Монмартра, углубившись в лабиринт парижских улочек. С наступлением темноты они словно вымерли, только окна светились тёплым жёлтым светом, да иногда из-за закрытых дверей таверн, мимо которых мы проезжали, слышались приглушённые голоса и смех. Город жил своей жизнью, отгородившись от негостеприимной ночи крепкими ставнями и дверьми. А мы ехали по тёмным улицам, приближаясь к центру Парижа, защищённому от проникновений нежити, и я невольно вынырнула из напряжённых размышлений о некроманте и моей странной реакции на него, рассматривая дома. Украшенные лепниной, некоторые настоящие особняки, а некоторые – обычные доходные дома, только подороже, чем на том же Монмартре, цветы на окнах и балкончиках, кое-где даже попадалась позолота. Здесь явно живут те, кто по статусу приближается к аристократам, сразу понятно.
Я расслабилась, наконец, смутное ощущение опасности, подспудно давившее на сознание – всё же, ночью, по улицам Парижа! – ушло, да и Гастон сидел спокойно и не пытался распускать руки. Только его размеренное дыхание шевелило волосы у виска, да рука всё так же обнимала за талию. Я позволила себе прислониться к нему и чуть откинуть голову на плечо, рассеянно посматривая по сторонам, и к чести некроманта, он никак не прокомментировал моё поведение. А мне было откровенно лень его объяснять самой себе. Так и ехали ещё какое-то время,
