детских, восторженных грёз.
И тебя превратил в насмешку,
Переполненный пошлостей воз.
Что за дьявольский замысел в этом?
Унижая топтать и марать.
Кто – то ждёт окончания света,
Страстно жаждет его приближать.
Издеваясь над светлым и чистым,
Чувства все оголив напоказ,
Золотым громыхает монистом
И в вертеп зазывает нас.
И становится страшно, и больно,
Словно я на пиру средь чумы…
«Белоснежка» – шепчу я невольно -
«Наши души спаси и умы».
«Я тебя приручаю, как птицу…»
Я тебя приручаю, как птицу,
Что привыкла на воле летать.
Предлагаю от ветра укрыться,
Вволю корма хочу тебе дать.
Только нужно ль нам это обоим?
Не для нас гнёзда тёплые вить…
Кто летал, тот не знает покоя,
Тот свободу не сможет забыть.
«За всё отвечу я сама…»
За всё отвечу я сама,
Тебе не стоит волноваться.
На опустевшие дома
Вновь тени грустные ложатся.
За всё отвечу я сполна:
И за любовь, и за разлуку,
Что между нами вновь стена,
И на вопрос в ответ ни звука.
«Запорошенный мёрзлый балкон…»
Запорошенный мёрзлый балкон,
Груда ящиков старых под снегом,
Жёлтый свет за чужим окном
И свинцовое, зимнее небо…
Всё наводит тоску на меня.
Одиночество воет волком
И усталость прожитого дня
Бродит ночью без сна и толку.
И всё, кажется, где-то теплей,
И уютней, и сердцу шире,
Где-то там, у чужих дверей,
А не здесь, не в моей квартире.
Ну, а кто-то, глядя в моё,
На уютное с виду оконце,
Так же думает: «Там тепло…»
И тоскует, как я, о солнце.
«Ах, эта лужица с луною…»
Ах, эта лужица с луною,
Всю ночь покоя не даёт.
Жизнь отражённая водою
И в грязной луже небосвод.
Вода дрожала, тучи плыли
И ночь прозрачная светла.
У ног моих миры застыли
И я в смущении была.
Что явь? Что сон? Что отраженье?
Смешалось всё передо мной.
Вот результат перемещенья…
Мы дорожим приобретеньем,
Но только лужицу с луной
Вновь получаем во владенье.
«Лица, лица, мелькают лица…»
Лица, лица, мелькают лица,
Я частицей толпы была.
Удалось
