style="font-size:15px;"> – Попадая в живое, тварь начинает делиться. Примерно раз в полминуты…
Через минуту – четыре, прикинул Эрик. Через пять – больше тысячи.
– …естественно, выжирая все, чего касается. – Альмод помолчал, явно подбирая слова. – На самом деле не столько выжирая, сколько высасывая, тварям нужна не плоть, а жизнь. Но по большому счету разница интересна только ученым ордена, там, в столице.
– А если ограничить, как… – Эрик мотнул головой в сторону груды безжизненных тварей. – И вытащить?
И тут же подумал: «Неминуемо прихватив окружающие тварь ткани и оставив рваные раны. Но если альтернатива – дать сожрать человека заживо… Кстати, почему тогда Фроди до сих пор жив? Прошло явно больше пяти минут. Сколько, кстати? Четверть часа?» Ответа не было. Казалось, минула вечность.
– Да, обычно так и делают, если успевают.
…Полминуты – это много. Обычно. А когда твари сыплются с неба? Или – Эрик слыхал и о таком – вырываются из земли чудовищным ключом? Он поежился: одно дело – слышать от чистильщика «могу отправиться к Творцу в любой момент», другое – осознать, как именно это произойдет, и не с почти незнакомым человеком, а с тобой. Когда-нибудь.
А сколько вообще живут чистильщики? И почему Фроди не сожрали? Что делал Альмод, пока они с Ингрид удерживали тварей? При чем тут его дипломное плетение?
– Но просто извлечь почти всегда недостаточно, – продолжал командир. – Потому что омертвение, которое вызывают твари, от этого замедляется, но не останавливается. Оно вообще не останавливается, никаким плетением – или никто пока просто не узнал, как это остановить.
Эрик перевел взгляд с искаженного болью лица Фроди на спокойное Альмода. Что надо иметь – или чего не иметь – в душе, чтобы при еще живом человеке подробно и хладнокровно рассказывать, как тот будет умирать?
– Иссечь в пределах здоровых тканей тоже не помогает? – спросил он.
Это урок. Просто урок. Как в университете. И если уж Фроди не кричит от страха, то ему и подавно нельзя. А что внутренности смерзлись в ледяной ком и не хватает дыхания – так это пройдет.
– Да, иссечь помогает, когда есть возможность. Но она не всегда есть.
И в самом деле, грудную клетку не вскрыть, в мозг не залезть, и это только то, что приходит на ум в первую очередь.
– Уна продержалась неделю, – сказал Фроди. – Пока омертвение не дошло до сердца.
Альмод словно не услышал.
– …как вот здесь, смотри.
Эрик мысленно присвистнул. Отверстие уходило между двух ребер прямиком в печень. Конечно, любой целитель остановит кровотечение, не дав человеку умереть на месте, – как это, похоже, сделал Альмод. Но… Как ни старался Эрик, он не мог увидеть ничего необратимого. Да, небольшая зона омертвения вдоль раневого канала, но, если не допустить заражения, заживет даже без помощи целителя, а если помочь – дня через три на ноги встанет.
Иссечь в пределах здоровых тканей. А если… выжечь… высушить?.. Эрик пока не мог подобрать точного слова.
