ительности.
Только тот писатель приносит нам пользу, который понимает вещи яснее и проницательнее, чем мы сами, который ускоряет нашу мысль, а не задерживает ее.
Быть потрясенным тем, насколько глубоко отвержен, значит игнорировать то, что подразумевает принятие. Мы никогда не должны допускать, чтобы наши страдания усугублялись предположениями о том, что в таком глубоком страдании есть что-то странное. Было бы что-то не так, если бы мы этого не сделали.
Вежливость есть безмолвное взаимное соглашение – обоюдно друг в друге игнорировать и не выставлять нравственно и умственно жалких мизерных свойств человеческих, вследствие чего этим последним несколько труднее обнаруживаться.
Во всех явлениях отдельные люди всегда чувствовали истину, и она находила себе выражение в отдельных изречениях, пока не была понята мною в своей общей связи.
В мире, за редкими исключениями, только и есть выбор между одиночеством или пошлостью.
Только в Лондоне восемьдесят тысяч проституток, и что это, если не кровавые жертвы на алтаре моногамии?
Безграничное сострадание ко всем живым существам является самой верной и надежной гарантией чистого нравственного поведения и не нуждается в казуистике. Тот, кто наполнен ей, несомненно, никому не причиняет вреда, не покушается на права человека; он скорее будет заботиться о каждом, прощать каждого, помогать каждому, насколько он может, и все его действия будут носить печать справедливости и любящей доброты. В прежние времена английские пьесы заканчивались петицией для короля. Старые индийские драмы заканчиваются этими словами: «Пусть все живые существа будут избавлены от боли». О вкусах не спорят; но, на мой взгляд, нет более прекрасной молитвы, чем эта.
В той самой степени, в какой усиливается отчетливость познания и возвышается сознание, возрастает и мука, и, следовательно, своей высшей степени достигает она в человеке; и здесь опять-таки она тем сильнее, чем яснее познает человек, чем он интеллигентнее: тот, в ком живет гений, страдает больше всех.
Когда я слушаю музыку, мне часто представляется, что жизнь всех людей и моя собственная суть сновидения некоего вечного духа и что смерть есть пробуждение.
Великие умы связаны с коротким промежутком времени, в течение которого они живут, как великие здания с небольшой площадью, на которой они стоят: вы не можете видеть их во всей их величине, потому что вы стоите слишком близко к ним.
За то, что один испытал наслаждение, другой должен жить, страдать и умереть.
В этом и заключается сила истины: ее победа трудна и мучительна, но зато, однажды одержанная, она уже не может быть отторгнута.
В математике ум исключительно занят собственными формами познавания – временем и пространством, следовательно, подобен кошке, играющей собственным хвостом.
В нас существует нечто более мудрое, нежели голова. Именно в важные моменты, в главных шагах своей жизни мы руководствуемся не столько ясным пониманием того, что надо делать, сколько внутренним импульсом, который исходит из самой глубины нашего существа.
Воля человеческая направлена к той же цели, что у животных: к питанию и размножению. Но посмотрите, какой сложный и искусный аппарат дан человеку для достижения этой цели, сколько ума, размышления и тонких отвлеченностей употребляет человек даже в делах обыденной жизни! Тем не менее и человеком, и животными преследуется и достигается одна и та же цель. Для большей ясности приведу два сравнения: вино, налитое в глиняный сосуд и в искусно сделанный кубок, остается одним и тем же; или два совершенно одинаковых клинка, из одного и того же металла и в одной и той же мастерской сработанные, могут иметь разные рукояти: один – золотую, другой – из латуни.
В самой полной гармонии можно находиться только с самим собою, не с другом, не с возлюбленной, ибо различие индивидуальности и настроения всякий раз производит некоторый, хотя бы незначительный диссонанс.
Даже самая большая библиотека, если она в беспорядке, не так полезна, как небольшая, но хорошо организованная. Поэтому вы можете накопить огромное количество знаний, но они будут иметь гораздо меньшую ценность для вас, чем гораздо меньшие, но хорошо упорядоченные. Только сравнивая каждую истину с любой другой истиной, вы можете полностью овладеть своими знаниями и получить их в свою силу. Вы можете думать только о том, что вы знаете, поэтому вы должны чему-то научиться; с другой стороны, вы можете знать только то, о чем думали.
Костры Джордано Бруно и Ванини были еще свежи в памяти: ведь и эти мыслители были
