должна обладать таким количеством превосходств, что будет нелегко найти человека, который понимает и ценит их всех; так что во все времена будут люди, которые признают и ценят некоторые из этих превосходств; таким образом, заслуга работы будет сохраняться на протяжении долгих веков и постоянно меняющихся интересов, поскольку, как это ценится сначала в этом смысле, а затем в этом, интерес никогда не исчерпывается.
Время – это всецело последовательность и больше ничего, пространство – всецело положение и больше ничего, материя – всецело причинность и больше ничего…
Отрицательность справедливости проявляется, вопреки видимости, даже в ее ходячем определении «отдавать каждому свое». Если это – свое, то его нет нужды отдавать ему; таким образом, это выражение означает «никого не лишать своего». Так как требование справедливости – чисто отрицательное, то исполнение его может быть осуществлено принуждением, ибо правилу neminem laede[3] могут следовать все сообща. Принудительным учреждением для этого служит государство, единственная цель которого – ограждать отдельных лиц друг от друга, а целое – от внешних врагов.
Оптимизм, если только он не бессмысленное словоизвержение таких людей, за плоскими лбами которых не обитает ничего, кроме слов, представляется мне не только нелепым, но и поистине бессовестным воззрением, горькой насмешкой над невыразимыми страданиями человечества. И пусть не думают, будто христианское вероучение благоприятствует оптимизму: наоборот, в Евангелии мир и зло употребляются почти как синонимы.
Этот наш мир, который настолько реален, со всеми его солнцами и молочными путями – ничто.
Во мне шевелится вопрос: неужели этот человек имел такой недостаток собственных мыслей, что ему без перерыва нужно было вливать чужие?
Католицизм – это христианство, подвергшееся бессовестным злоупотреблениям, протестантизм же – это христианство выродившееся.
Не только природа во все времена производила лишь крайне немногих действительных мыслителей в виде редких исключений, но и сами эти немногие всегда существовали лишь для очень немногих. Вот почему призраки и заблуждения все время продолжают сохранять свое господство.
Если бы нас пугала в смерти мысль о небытии, то мы должны были бы испытывать такой же испуг при мысли о времени, когда нас еще не было.
Если хочешь подчинить себе все, подчини себя разуму.
Конечно же, человек всегда делает то, что он хочет, но вот только то, что он хочет, всегда находится вне его власти.
Operari[4] данного человека с необходимостью определяется извне мотивами, изнутри же – его характером, по-этому все, что он делает, совершается необходимо.
Очевидно, что правильнее объяснять мир из человека, чем человека – из мира.
Талант похож на стрелка, попадающего в цель, недостижимую для других, а гений – на стрелка, попадающего
Никому не вреди (лат.).
Выполнять определенную работу (лат.). Здесь: занятость.
