нерест пойдет. Подсказывал, где ставить сети и запоры. Рыбаки меня уважали. Но еще больше они любили моего друга Медного Гуся. Тот много добра делал людям и был известен на всем Севере как Предсказатель. Подсказывал, когда сеять, как сохранить урожай, указывал, где много корма для оленей. Предупреждал, когда весной будут заморозки, когда зимой налетит снежный буран. А помощники Гуся смотрели за скотом, помогали пасти оленей. Все местные шаманы и жрецы его уважали и обо всем спрашивали, а уже затем спешили в свои стойбища, чтобы сообщить охотникам и землепашцам его предсказания.
– А как он выглядел? Где он жил? ― спросила Варвара.
– Медный Гусь имел весьма внушительный вид. По размеру гораздо больше обычного гуся. Местные шаманы соорудили для него красивую юрту из оленьих шкур прямо рядом с моим домом. Для Предсказателя было сделано специальное гнездо из сукна, холста, кож.
Все ханты и манси весной обязательно посещали юрту Медного Гуся в Белогорье. Для них это было настоящее святилище. Паломники тянулись к нам более месяца. В честь моего друга совершались жертвоприношения. Вся поляна перед домом была завалена подарками. А оленеводы животных нам дарили: олени и лошади были у нас всегда самые породистые.
– Это правда, что о Медном Гусе знали в столице? ― спросил Мирослав.
– Да, из Петербурга целая делегация приезжала. В 1712 году по указу самого Петра I было велено доставить «самых знающих шаманов» и Медного Гуся в Петербург. Император хотел знать все о судьбе России. Но не тех людей выбрал Петр для этой миссии. Не хотели они приказ императора выполнять, а решили свою власть и свои порядки у нас установить. Приревновали, вероятно, к чужой славе. Я чувствовал, беда приближается к нам с верховьев Оби. Митрополит Филофей дома и юрты шаманов жжет, кумиров наших рушит. Многих Богов ханты успели попрятать. Но юрту Медного Гуся и мой дом с многочисленными святынями хантов нам девать было некуда. Стояли они на высоком Обском берегу. К тому же мы думали, приспешники Филофея не осмелятся посягнуть на нас, раз Петровский приказ был. Но видно Филофей решил стать главным на Оби. Обложил он мой дом соломой, облил смолой и поджег.
В огне горели все мои дети. Мне удалось вынести их из пожара и обратить в различных животных. Затем отправил я своих отпрысков на дальние притоки Оби, чтобы воины Филофея до них не добрались. Старший сын на реке Целым стал Тайменем. Ас живет в низовьях Оби в ее рукавах ― превратил я ее в Стерлядку. Тахколь теперь Лягушка на реке Сосьва, а дочь Казым-эква стала огромной Белугой. Она у меня ― непобедимая богатырша. Река Казым названа в ее честь. Говорят, моя дочь разъезжает по этой реке на упряжке из белых быков-сомов ― одетая в белую шубу. А младший сын на реке Надым Щукой плавает. Когда я их потерял ― они еще маленькие были, отца не помнят ― многие из них даже не подозревают, кто их отец. Но опознать я их смогу. На их телах следы моих слез остались.
Юрту Медного Гуся разграбили, а его самого перенесли на деревянный плот. Там уже стояла раскаленная докрасна каменная печь. Туда
