я нет-нет, да и прислушивался к ритму сердца, заглядывал в безоблачное небо, ждал своего облачка. Сердце громко отзывалось в груди, отдавалось в шее, в кончиках пальцев, но его четким ритмом зачастую я оставался удовлетворен.
По истечении времени отпуска Васька облачился в форму – его ждал второй курс, меня же – продолжение лечения с серыми буднями.
Глава 11
С опаской подошел к ставшей родной палате, не надеясь увидеть знакомое лицо, а тут такая радость, хотя она и оказалась преждевременной. При встрече с Анзором мы обнялись, как старые добрые друзья. За прошедший месяц рядом с ним выписалось два пациента. Анзор продолжал сыпать прибаутками. И все же внешне он неузнаваемо изменился: в его глазах застыла затаенная, но печать больного человека.
Еще я приметил более чем теплые отношения с Этери. В свободную минутку она заходила в палату, садилась у двери на краешек стула, скорбно сложив на животе руки, она всегда молчала – покорная улыбка не покидала ее горящего румянцем лица. Мне становилось понятно: она стесняется меня, и я под разными предлогами выходил в коридор, оставляя их наедине. Не раз заставал ее сидящей у него на кровати, но это позже, когда он больше лежал. Ее рабочие руки тонули в его нежных объемных ладонях.
Красавицей, даже под большим нажимом, назвать Этери было невозможно: краснощекая пышка маленького росточка, – но сколько природного обаяния, сколько сострадания к боли других. Никогда позже мне не довелось встретить в одном человеке столько искренности и великодушия. Не из праздного судачества, уверен, из сострадания к ней, немного и от скудности больничного обихода, ее историю пересказывали из уст в уста. Поведали мне ее еще тогда, когда первые два месяца надо мной «экспериментировали» и я больше лежал, чем ходил, когда переживал тяжелый кризис. Она сама рассказала мне в общем знакомую, классическую трагедию. Улучшением морального состояния, появившимся желанием бороться и жить я во многом обязан этой девушке из затерянного высоко в горах грузинского села. Она пострадала за свою доверчивость. Над ней надругался парень из ее же села – одноклассник, приехавший из города на побывку к родителям. На родной земле его бы нашли, но он позорно сбежал в неизвестность. Непреложность законов в глубинных корнях этого народа – редкие отклонения в поведении отщепенцев не дадут вам иной картины. От позора она уехала в город. По обычаю горцев, жизнь на родине для нее была окончена. В этом обаятельном человечке живое сострадание лежало на поверхности. Неумолимая статистика именно таким людям не сулит ничего многообещающего – им больше других не везет в сердечных вопросах.
Глава 12
Через некоторое время меня позвали в ординаторскую. Лечащий врач писал – она тут же отложила ручку, встала и присела на кушетку рядом. Внешне она выглядела всегда сосредоточенной, если не суровой. Сегодня, с высоты своего холма, я представляю, как молода она была тогда в свои тридцать пять. Уже в то время, имея обширную практику, она тянула лямку заведующего
