в металлической оправе лежали возле кровати – и прокрался вниз по лестнице, прижимая к груди Бензопилу, чтобы та молчала. Трава на парковке мочила росой ботинки, туман клубился вокруг колес угольно-черного «БМВ». Над Монмутской фабрикой нависало небо цвета грязной воды. Было холодно, но бензиновое сердце Ронана пылало. Он сел в машину, позволив ей стать своей второй кожей. Ночной воздух еще лежал под сиденьями и в карманах на дверцах; Ронан вздрогнул, когда привязал Бензопилу к ремню безопасности на пассажирском сиденье. Не лучший вариант, но достаточно эффективный, чтобы помешать ворону носиться по салону. Бензопила укусила его, но не так сильно, как утренний холод.
– Дай мне пиджак, гадость, – сказал Ронан птице.
Но та пробно потыкала клювом кнопку на окне, поэтому Ронан взял пиджак сам. Школьный свитер Агленби тоже лежал там, безнадежно скомканный, под коробкой-головоломкой, сонным артефактом, который переводил с нескольких языков, включая вымышленный, на английский.
Когда он снова пойдет в школу? И пойдет ли? Ронан подумал, что завтра может официально забрать документы. На неделе. На следующей неделе. Что ему мешает? Ганси. Диклан. Память об отце.
Даже в это время суток дорога до Сингерс-Фолз заняла двадцать минут, но в любом случае еще не рассвело, когда он миновал несуществующий город и наконец добрался до Амбаров. Колючие кусты, ветви, деревья сомкнулись вокруг машины, которая ехала по аллее длиной в полмили. Вырубленное среди покрытых лесом холмов, это место, куда можно было добраться лишь по извилистой дороге сквозь спутанную чащу, полнилось звуками беспорядочных окрестных дебрей. Шуршали друг о друга дубовые листья, в подлеске хрустели ветками койоты или олени, шептала сухая трава, совы перебрасывались вопросами, всё дышало и ускользало от взгляда. Было слишком холодно для светлячков, но тем не менее множество этих насекомых сверкало и гасло над полями.
Это были его места. Причудливые, существующие без всякой цели, но любимые.
Ронан Линч любил видеть во сне свет.
Было время, когда Амбары составляли для Ронана целый мир. Линчи редко выезжали, когда он был маленьким, потому что в Амбарах хватало работы. Кроме того, Ниалл Линч мало кому доверял заботиться о них в свое отсутствие.
Лучше ездить в гости к друзьям, чем звать к себе – так объясняла мать, Аврора Линч, – поскольку у папы на ферме множество хрупких вещей.
Одной из таких хрупких вещей была сама Аврора. Золотоволосая Аврора Линч, несомненная королева Амбаров, кроткая и радостная правительница этой мирной потайной страны. Она покровительствовала причудливым занятиям сыновей (хотя Диклан, старший, редко бывал причудливым) и охотно участвовала в их фантастических играх (хотя Диклан, старший, редко бывал склонен к играм). Она, конечно, любила Ниалла – все любили этого неправдоподобного человека, хвастливого поэта, короля музыки, – но, в отличие от остальных, Аврора предпочитала его тихим и молчаливым. Она любила правду, но трудно было любить одновременно правду и Ниалла Линча, когда он разговаривал.
Аврора была единственной, кого он
