этим делом, выглядит странно…»[23]
На языке разведки такой упрек в адрес агента означает как минимум в мягкой форме обвинение в дезинформации! Пока в мягкой форме…
Не менее часто в отечественных исследованиях о кануне войны усердно критикуют и советскую внешнюю разведку, и Сталина за излишнее доверие к информации агента «Лицеиста» – Ореста Берлинкса. Посмотрите, как на самом деле оценивали на Лубянке его информацию. Павел Анатольевич Судоплатов в письме на имя резидента в Берлине Амаяка Кобулова («ЗАХАРА»): «Вы просили сообщить оценку сведений “Лицеиста”. …Наряду с ценными сообщениями . Это объясняется тем, что “Лицеист” является журналистом и черпает свою информацию у лиц, предназначенных германским государственным аппаратом для подпитывания прессы. Об этом мы вам пишем не для того, чтобы охаять источник, а для того, чтобы отвести ему в нашей сети должное место и понять перспективы правильного его использования. Надо отдать себе отчет в том, что это еще далеко не то, что нам нужно…»[24]
И это, не говоря уже о том, что, по словам самого Павла Анатольевича Судоплатова, в Москве прекрасно знали, что «Лицеист» подстава гестапо: «В Москве знали, что “Лицеист” – это двойной агент. Оценка этого агента была довольно сложной: с одной стороны, от него поступала ценная информация, но с другой – в ней содержалось много слухов и домыслов, почерпнутых из журналистских и дипломатических кругов…» Но иногда и с подставой надо работать – это тоже источник информации, потому что в таком случае можно узнать, что же конкретно противная сторона хочет подсунуть нам. И не только это. Работа с установленной подставой позволяет также отвлекать усилия и внимание контрразведки противника от работы резидентур на других направлениях и с другими источниками.
К слову сказать, это далеко не единственные случаи подобных упреков со стороны Центра в адрес берлинской резидентуры НКГБ СССР. Берлинская резидентура, на информации всего двух агентов которой постоянно ссылаются практически во всех исследованиях о кануне войны (что, кстати говоря, вызывает недоумение, ибо навязчиво формируют впечатление, что других агентов ни у нее, ни в целом у разведки не было, что абсолютно не соответствует действительности) « получала от руководства разведки и наркомата НКВД (с февраля 1941 г. НКГБ), в состав которого она входила, замечания о том, что ее загранаппарат . Считая своим долгом объективно информировать Центр, резидентура сопровождала свои агентурные сообщения оговорками, в частности, о необходимости “дополнительной проверки”»[25].
Проще говоря, все аспекты разведывательной информации тщательно анализировались на предмет достоверности.
В данном случае мемуары З.И. Воскресенской/Рыбкиной цитируются по Интернету.
Цит. по:
Секреты Гитлера на столе у Сталина. М., 1995, примечание № 42. С. 223.
