козу яблоками, которые росли у дома видимо-невидимо. Запасала их впрок и хранила, подкармливала козёнку. А там уж приходил черёд и сенца. Ну а сколько радости было у них, когда по весне первая травка высыпала! Тут радовалась Харитинья и солнышку, и теплу.
Давно уж подумывала Харитинья взять на постой кого-нибудь и для помощи, и для того, чтобы, если придёт смерть в одночасье, похоронили её. Да никто не шёл в её развалюшку. И вот как-то перед Рождеством постучались двое: мужик да бабёнка. Молодые. У мужика в глазах печаль, а бабёнка какая-то чудненькая. То ревёт, то хохочет взаходы, то начинает что-то непонятное бормотать и махать руками. Мужик просится на постой. Уж не знает Харитинья, что и сказать. И надо бы постояльцев, и боязно чего-то.
– Жёнка-то не порченая? – решила она спросить напрямик.
– Нет, – наклонил голову мужик, и желваки у него заходили, – умом тронулась малость моя Марфуша. Да горе-то у нас такое, что дивлюсь, как сам я головой не повредился. Украли у нас басурмане дочку единственную. Да что говорить! – махнул мужик рукой. – Никак не выплачем мы это горе.
– Охти, батюшки! – вскрикнула Харитинья. Как же похоже всё это на её судьбу. Дрогнуло сердце, вспомнив вроде уже затянувшуюся рану, забилось часто-часто.
– Да ты, бабушка, не бойся. Марфа моя тихая. Просто переживает тоже: ведь второй день ходим, никуда не приткнёмся. Жалеют люди, да у каждого припасены разговоры про свои невзгоды. Никто не берёт к себе.
– Никто не берёт, а я возьму! – решительно и твёрдо ответила Харитинья, вся неуверенность её пропала.
Мужика аж оторопь взяла от такого неожиданного поворота дела. Он уже готов был уходить. А тут инда задрожал от радости:
– Бабушка, да я для тебя всё сделаю. Маменькой буду считать тебя. Да и Марфа не в тягость тебе будет: что скажешь, она сделает. Она всё порой понимает, только совладать с собой не может.
– Да мне многого не надо, – всхлипывала Харитинья и вытирала ладонью слёзы. На козу летом сенца запасти да избёнку поправить. А я уж за твоей женой пригляжу.
Уж не первый месяц живут Авдей и Марфа у Харитиньи, и рада она радёшенька, что бог ей послал хороших постояльцев. Первое время ходил Авдей ставить силки в ближнем леске за крепостными стенами. Было у них мясцо свежее. А потом опасно стало ходить. Наезжали монгольские отряды, постреливали. Пошёл Авдей в городе работу подыскивать. И нашёл-таки: тушки свежевать и шкурки выделывать. В этом деле он был горазд.
Забыла Харитинья, что недавно к смерти себя готовила. Надо было к приходу Авдея обед сварить да и постирать. Помогала ей и Марфа. Любила она и порядок в избе наводить. Когда спокойная, она вроде всё понимает, всё разумеет. А уж когда разволнуется, как будто в туман уходит. Как-то привёл Авдей брата её, Иванку. Тот её целовать, обнимать, разглядывать. А она закрывается руками от него, убегает, визжит. Посмотрел Иванка на всё это, встал на колени, начал рвать свои седые волосы:
– За
