за пропитание.
«Здоро́во, – подумал я, обращаясь к Гнезду. – Ты как?»
Я слышал голос Гнезда как шум морских волн, иногда очень тихий, умиротворенный, иногда грозный, штормовой. И в этом шуме появлялись слова-образы, словно сотканные из шепота сотен голосов.
В общем, трудно объяснить, как это.
Гнездо ответило, что всё нормально. В нем есть жница и двенадцать куколок. И еще шесть гостей, стражи и жницы. Гости немного смущали Гнездо, но оно готово было их терпеть. Конечно, когда в Гнезде появится хранитель и мать – станет легче. Пока их работу (уж не знаю, в чем именно она заключалась) выполняло Гнездо. А еще Гнезду нравилось, что прошедший день был солнечным и сухим. Внутри Гнезда всегда влажно, но солнечный свет снаружи ему приятен.
Я внимательно выслушал Гнездо. Мне кажется, ему нравилось поговорить вот просто так, не с Измененным, а с человеком.
Потом я попросил проводить меня к Дарине и тут же понял, куда идти.
На самом деле она была в своей комнате. Большинство жниц любят уединение; у них есть какие-то комнаты, где раньше сидели люди, занимающиеся культурой.
Без остановки я, впрочем, к Дарине не дошел. На полпути на меня из коридора выскочила Наська – единственная куколка, уцелевшая при разгроме Гнезда. Молча, будто атакующий доберман, запрыгнула на меня со спины и повисла, словно рюкзак.
– А! – тихонько воскликнул я.
Наська точно так же тихо взвизгнула и от избытка чувств стукнула меня по голове. Шутя, конечно. А так куколки сильнее взрослого человека, могла бы и оглушить.
– Чего среди ночи? – требовательно спросила она.
– Дела, – сказал я, стряхивая ее и оборачиваясь. Куколки одеваются как попало, паутинные костюмы, как жницы или стражи, не носят, а одеждой, по-моему, меняются совершенно свободно. Внешний вид им, в общем-то, безразличен.
Вот на Наське сейчас были зимние ботинки (ужас, в теплом и влажном Гнезде!), шорты и толстый колючий свитер взрослого размера с горловиной (еще раз ужас).
– Знаю я ваши дела, – заявила Наська беззастенчиво.
– А ты чего не спишь?
– Мы утром поспим немного. У нас занятия.
Я вопросительно посмотрел на нее.
– Прятки на выживание. Кого найдут последним – тот молодец.
– Приз какой-нибудь получит?
Наська скорчила жалобное лицо.
– Да! Разрешат поесть немножко!
Поскольку я Наську знал, то на слезу меня не пробило.
– Ну беги тогда. Прячься.
– Ты жестокий и бессердечный! – заявила Наська, вытирая пальцем несуществующую слезинку. И унеслась по коридору.
Похоже, куколки и впрямь играли в прятки.
Я торопливо дошел до комнаты Дарины, открыл дверь и проскользнул внутрь. Стучать у Измененных было не принято.
Дарина лежала
