дальше.
«Деффки» – особы женского пола, имеющие промысловый интимный интерес.
«Коттостроффа» – неудача с вышеупомянутыми особами женского пола.
И так далее.
Кстати, среди текстов преобладали творения яркой эротической направленности. Проще говоря – неуклюжие подростковые рассказы о сексуальных подвигах с опытными умелыми учительницами. Либо корявые взрослые истории о сказочно прекрасных контактах с секретаршами, медсестрами, проводницами пассажирских вагонов и прочим игриво настроенным контингентом.
Судя по одинаково безликим перечислениям поз и движений, все это было сплошное вранье. Но в шелухе интернетных переговоров рождались и настоящие шедевры народного творчества:
«ХХХ: – У меня такие значки классные, маленькие с букофками, можно слова выложить.
УУУ: -Урод! Это ты рассказал Андрею, где их достать?
ХХХ: – Ну.
УУУ: – Выложи на себе «Йа труп» и жди.
УУУ: – Я утром опаздывала и на брюки не посмотрела. Блин, я полдня ходила с надписью «Йа попко» на заднице.
ХХХ: – Песец!
УУУ: – Нет, песец был, когда я пошла на переговоры с нашими французскими коллегами. Они не слушали ни хрена из того, что я говорила, а просили переводчика перевести, что у меня на заднице написано, а он, сцуко, ржал, чуть под стол не ушел.
ХХХ: – И что сказал?
УУУ: – Что это у нас бэйджики такие…»
С сайта Bash.im – Цитатник Рунета.
По-моему, именно подобная переписка объясняла популярность нового жаргона. Он давал возможность почувствовать себя нестандартным. После уроков или работы сесть за компьютер и поиграть в плохого мальчика или девочку. Поскольку Интернет уже давно стал не только средством общения, но и образом жизни.
В общем, работа над диссертацией выглядела интересной и многообещающей. Основанной на живом любопытном материале.
А потом я обратил внимание, что «падонковский» сайт набит рекламой, как дачный чердак старым барахлом. Идейные вожди делали на своих плохих мальчиках и девочках обычный торговый бизнес.
И во мне что-то замкнуло. Интерес к новому жаргону растаял, как сон и утренний туман.
Мария Степановна всерьез переживала мою затянувшуюся творческую паузу. Она не могла взять в толк, как научный сотрудник может жить без ясных целей и радужных перспектив.
– Женя, у меня складывается впечатление, что вы попросту не хотите получить ученую степень. Я не права?
Я вяло пытался возражать.
– Конечно, хочу. Только если бы ее дали прямо сейчас, без дополнительной работы. А писать диссертацию, которую все равно никто не будет читать, по-моему, граничит с идиотизмом…
– Что значит – не будут читать? – возмущалась Копылова. – Пишите так, чтоб читали!
Конечно, она была права.
Такие разговоры у нас происходят регулярно. За исключение среды,
