и все они: Кэрри, Перри, Уарзер и еще несколько ключевых сотрудников – собрались у него в номере отеля «Ар-Рашид», что в «Зеленой зоне». Нализались скотча, мартини с водкой «Русский стандарт» и, закусывая спиртное печеньем «Миссис Филдс», травили байки.
Когда пришел черед Саула, он рассказал, каково было расти сыном единственной в Каллиопе, что в штате Индиана, ортодоксальной иудейской семьи. На Рождество лишь в их доме не наряжали елку, не развешивали гирлянд, не дарили подарков; а когда родители спали, маленький Саул тайком пробирался в гостиную и смотрел по телевизору черно-белый фильм «Рождественская история».
– Фильм, о котором ты рассказал. Помнишь в нем первые слова? – Ну же, Саул, вспоминай. Первые слова в этом фильме по Диккенсу: «Начать с того, что Марли был мертв»[3]. – Вот так и обстоят дела.
Господи, только бы он понял намек.
Некоторое время Саул не отвечал. Кэрри мысленно торопила его: ну же, не молчи, скажи что-нибудь. Время таяло, и с каждой уходящей секундой ей представлялось, как со всех сторон такси окружают черные внедорожники ГУБ.
– Ты уверена? – Есть, Саул понял! Какой же он умница. За это Кэрри его обожала.
– На тысячу процентов, – мрачно ответила она, стараясь не думать о трупе Кадиллака, о том, что сотворили с ним безопасники. О том, что могли сотворить с ней.
– Почему так вышло? Есть соображения? – спросил Саул.
В том-то и дело, что, кроме соображений, у Кэрри ничего, никаких данных. Саул спрашивал: не заметила ли Кэрри что-то или кого-то, тогда как она уже догадалась: покинутое прибежище Абу Назира и смерть Кадиллака – не совпадения. Дело не в команде спецназа, они к смерти Кадиллака отношения не имеют. Объяснение может быть только одно.
– Мне кажется, машину повредили животные. – Давай, Саул, я тут сама по себе, и наших убивают. Неужто непонятно? В управлении завелся «крот». Мохнатый зверек, который любит рыть ходы под землей, сволочь такая, пожиратель червей несчастный.
– У меня те же мысли, – сказал наконец Саул. – Тебе лучше найти другой транспорт, не задерживайся.
Отлично, Саул разделяет ее подозрения, и еще он приказал убираться, к чертям, из Сирии. Чем скорее, тем лучше.
– Хорошо, только проверю еще кое-что, – ответила Кэрри. Надо было заглянуть к Орхану.
– Будь осторожна, – сказал Саул и повесил трубку.
Кэрри глянула на часы: разговор длился четыре минуты. Черт, затянула. ГУБ засек ее, как пить дать. В любой момент догонит такси. Дрожащими пальцами Кэрри вскрыла телефон и только с третьей попытки сумела выковырять симку.
Ну же, Кэрри, соберись, сосредоточься.
Окно с ее стороны было приспущено. Кэрри глянула в зеркало заднего вида – водитель следил за ней.
– Смотрите на дорогу, пожалуйста, – сказала она, и таксист отвернулся. Тогда Кэрри огляделась: кругом старые постройки; крыши, точно грибами, облеплены гроздьями спутниковых тарелок. Несмотря на поздний
Ч. Диккенс, «Рождественская история» (
