для приближающихся судов". Знать бы тогда, сколько слёз и человеческого горя произведёт в моей судьбе этот красный ориентир житейского фарватера!..
Очарованный танцем милой сеньориты, я стоял, неловко обернувшись назад и совершенно позабыв о старике.
Через какое-то время сквозь шум машин и дальние крики чаек мой слух уловил шарканье его удаляющихся шагов. Звук стёртых подошв почему-то напомнил неприятное поскрипывание песка на зубах. Я повернул голову и увидел покатую спину старика, идущего далеко впереди, почти у самой бухты. Несоответствие расстояния и звука его шагов озадачило меня. Я снова обернулся назад.
Ни старинного особняка, ни девушки на балконе не было в помине. За моей спиной галдела обыкновенная курортная толкучка, и чёрные размалёванные негры липли к посетителям, как сладкая вата.
4. Яхта
С того дня прошло шестьдесят лет, но я отлично помню ужас, охвативший меня от внезапной перемены декораций. Однако самым удивительным оказалось не это. Увлечённый игрой в преследование, я не стал ломать голову над чудовищной метаморфозой бытия, свидетелем которой только что оказался, но беспечно (о, молодость!) вновь поспешил за стариком.
Мы подошли к пирсу. Мой «провожатый» махнул кому-то рукой. Через пару минут напротив нас причалила старенькая двухмачтовая яхта. Судя по облупившейся покраске и канатным скруткам, время службы этой старой посудины давно подошло к концу. Я не большой знаток бригантин, но даже мне показалось, что в послужном списке причалившей яхты значится не одна сотня бедовых океанических лет. Её допотопное убранство напомнило мне картинки про пиратов, которые я любил в детстве рассматривать, сидя у отца на коленях.
Вкруг корпуса яхты трепетало странное облачное уплотнение. Оно полностью скрывало судно от посторонних глаз и в то же время для тех, кто находился на самой яхте (в этом свойстве «облачка» я вскоре убедился сам) окрестная видимость никак не менялась, будто не было никакой завесы. Но сейчас я видел одновременно и яхту, и облачко.
Пусть читателя не удивляет внезапно появившаяся фраза: «шестьдесят лет назад». Какие шестьдесят, когда герою (как сказал сам Шерлок Холмс!) двадцать, не более? Однако вот какое обстоятельство следует принять во внимание. События, о которых повествует начало романа, произошли, судя по названию первой главки, двенадцатого апреля 1991 года. То есть сегодня. В то же время я вглядываюсь в календарь, висящий напротив, и вижу, что в столбиках цифр нынешний день значится… вторым февраля 1971 года. Как так? Я человек верующий и готов засвидетельствовать перед читателем крестное знамение в том, что обе даты верны и относятся именно ко мне как автору книги!
Скажу более, через три с половиной месяца моему главному герою, коренному испанцу с французским именем Огюст (что значит Август, Августин, Августа) предстоит родиться, и ему же, не далее, как через три с половиной месяца или раньше того предстоит… закончить свою земную жизнь! Так в романе
