А пираты или, как их ещё называют, чёрные кладоискатели и найдут – не скажут.
– Вот-вот.
– Не так-то они просты, эти чёрные кладокопатели. Я вот знал одного такого. И вроде знакомы были, а из него слова не вытянешь.
– Понятное дело. Он же чует, с кем говорит.
– Ну, при чём здесь это! У нас хорошие отношения. Можно сказать, доверительные… А как заходит разговор о его… увлечениях, враз молчок – и на другие темы перескакивает.
– Ему кто попроще.
– Вот ты у нас и будешь за глаза и уши. Понял?
– Скумекал.
– Тише воды ниже травы.
– Понял, товарищ майор.
– И смотри у меня, – погрозил для порядка Серков, – чтобы без самодеятельности. Тебя не должны заметить. Скорее всего, их встреча состоится в склепе. Там и разговор, конечно. Сложность будет в том, чтобы незаметно для Ефимия и остальных тебе туда проникнуть.
Серков внимательно оглядел лейтенанта госбезопасности, остался доволен его мрачной экипировкой, развёл в бессилии руки:
– Но эту задачу тебе придётся решать самому на месте. Определишься, так сказать, в зависимости от обстоятельств…
Проникнуть незаметным в склеп, крадясь за толпой монахов по тёмным коридорам из церкви в склеп и спрятаться там в углу, куда не доставал свет свечей в их руках, Волошину вроде удалось. Он перевёл дыхание, влипнув в булыжниковую стену, пытаясь слушать невнятное бормотание склонившихся над гробницами монахов, но улавливал лишь невнятные обрывки незнакомых фраз.
«И язык какой-то не наш, – пугался Константин, ломая голову, потом догадался, – старославянский, наверное».
Время шло медленно, или это ему казалось в темноте и нервозности, а он его торопил?
Мирно друг за другом покинули склеп спутники Ефимия, а он явно специально задерживался: закопошился, меняя свечку на одной из трёх гробниц. Затворилась со скрипом дверь за ушедшими; звук этот неприятный, дребезжащий и режущий душу, долго стоял в ушах. Повисла зловещая тишина в склепе. Никого. Или ещё кто-то невидимый для глаз Волошина затаился за колонной? В темноте не разглядеть. Взлохмаченный монах, не выпрямляя спины, поправлял светильник, укреплял его обеими руками на каменной плите. Или делал вид, чего-то поджидая? Но чего? Или кого? Лишь чёрная тень от фигуры Ефимия колыхалась по склепу.
Константин чуть отвлёкся, пристально изучая мрачное помещение, и утратил контроль за главным, упустил мгновение. Не учуял момента.
Всё произошло не так, как представлялось и майору Серкову, и ему самому. Убийца решился на крайность! На миг Константин потерял бдительность, отвёл от монаха глаза, как кто-то чёрной тенью накрыл склонившуюся над свечкой фигуру и исчез вместе с обречённым стоном жертвы, тяжело рухнувшей на каменный пол.
А дальше всё закрутилось.
Убийца канул во мрак, словно его и не было вовсе, и, если бы в спине монаха не торчала мерзкая рукоятка узкого, как жало змеи, ножа, из-под которого на пол быстро набежала лужица крови, легче было бы
