рот животного. На его спине — пластинка с рельефным узором в виде нескольких симметричных крестов. Подножие выполнено в виде большой пластинки с рельефным узором в виде свастики.
Вещь находится в хорошей сохранности и может рассматриваться не только как интересный этнографический предмет, характеризующий некоторые стороны человеческой жизнедеятельности, но и как произведение прикладного искусства. Думается, печатка не случайно оказалась в коллекции Н.П.Лихачева. Как известно, он «стремился к созданию такой коллекции, где были бы представлены образцы греческого и латинского средневекового письма, выполненные на металле, кости и камне, где можно было бы сопоставить различные по времени распространения и месту бытования типы посвятительных надписей, заклинательных формул и тайнописи, виды штампов-матриц для изготовления эвлогий»137. Сегодня такие вещи относятся к редким образцам прикладного искусства, многие из них – возможно, и печатка из ОНИ – связаны с Византией.
Серьга состоит из двух соединяющихся пластинок с семью подвесками.138 Верхняя пластинка — округлая, с узором в виде небольшого куста с расходящимися завитками на концах, в обрамлении из цепи маленьких колец. Нижняя пластинка – в форме груши, с узором из трех расходящихся полосок, находящихся в обрамлении цепи круглых звеньев с парными кружками внутри. Узор подвесок имеет два варианта: четыре подвески выполнены в виде переплетающегося растительного завитка, две подвески изготовлены в виде распускающегося цветка (наподобие узора на верхней пластинке).
Стиль рассматриваемого изделия поначалу указывает на принадлежность его татарскому прикладному искусству139 (серьги на татарском языке назывались «алка»). По классификации С. В. Сусловой серьга из коллекции ОНИ относится к типу Г II140. Серьги этого вида считаются «национальными серьгами казанских татар». В XIX веке они преобладали в комплексе головных украшений. С. В. Суслова указывает, что основой этого типа стали местные традиции, поскольку серьги подобной формы были обнаружены при археологических раскопках древних булгарских памятников141.
Однако в изделии из собрания ОНИ нет драгоценных и полудрагоценных камней, оно выполнено не из серебра и без золочения, что было характерно для татарских серег. Возможно, что серьга была изготовлена во II половине XIX века мастерами Рыбной слободы, расположенной в Лаишевском уезде Казанской губернии142. Известно, что местные (русские) «серебряки» ориентировались в своей деятельности на привозные татарские изделия. Аналогии из собрания ГРМ подтверждают предложенную атрибуцию143.
Происхождение Николая Петровича Лихачева из Казанской губернии не только делает это предположение еще более вероятным, но и указывает пути приобретения коллекционером
Залесская В. Н. Памятники византийской и поствизантийской эпиграфики// Из коллекций академика Н.П.Лихачева. С. 66.
Инв. № М- 205 (размеры 10х3).
См.: Валеева-Сулейманова Г. Ф., Шагеева Р. Г. Декоративно-прикладное искусство казанских татар. – М.: Советский художник, 1990, С. 69, 75, 91, 95, 103, 105 – 107.
Суслова С. В. Женские украшения казанских татар середины XIX – начала XX в. —М.: Наука, 1980, С. 23—26.
Там же. С. 24.
Мастера изготавливали серьги, кольца, пряжки, перстни и др. вещи. На 1891 год в промысле значилось 89 «серебряков»: 27 чеканщиков, 16 наборщиков и 47 литейщиков (см.: Давыдова С. А. Производство металлических изделий в Рыбной слободе, Лаишевского уезда, Казанской губернии// Отчеты и исследования по кустарной промышленности в России. Т. III. СПб., 1895, С. 114 – 117; Русское народное искусство на второй Всероссийской кустарной выставке в Петрограде в 1913 году. Петроград, 1914, C. 66, 67, табл. LXIII, LXIV). Приношу глубокую благодарность за содействие ведущему научному сотруднику отдела древнерусского искусства ГРМ С.М.Новаковской-Бухман.
Например, ожерелье из ОНИ (инв. № М-184).
