плов и палочка люля—кебаба, ответил собеседник.– Свинтила она, Коля. Мужика себе нашла нового и в столицу уехала, детей забрала. Я ещё летом увидел, что что—то происходит, когда она в отпуск со мной ехать отказалась. Меня в Турцию одного отправила, детей – к бабушке в деревню, а сама осталась в Красноярске. Не звонила ни разу. Когда я вернулся, она другой стала, расцвела, улыбается, но меня к себе не подпускает. Я пытался с ней поговорить, она ни в какую. Мучились мы так почти до Нового Года, а в конце декабря она взяла и уехала. Вот так.
– Поэтому ты сюда переехал?
– Да. Что мне там делать? Никого нет. Родителей похоронил, семья распалась. Может здесь что—нибудь получится. А почему нет, а?
– Да, да. Ты абсолютно прав, – попытался поддержать земляка Одинцов, но разговор после этого уже не клеился, и они разошлись спать.
На следующий день Роман Сергеевич поселил товарища в пансионате «Приазовье». Он, конечно же, предложил Одинцову пожить у него, но тот, как и предполагал Пилявский, отказался. Пансионат был старый, ещё советской постройки, и давно не видел ремонта, но номер, который отвели Одинцову, был приличный, с собственным туалетом и душем, в который с шести до девяти часов утром и вечером подавалась горячая вода. И, о чудо, в холле пансионата был Wi—Fi.
Остаток дня Одинцов раскладывал вещи, общался с семьей по «Skype» и купался в море. Он первый раз в жизни видел Азовское море, и оно его удивило. Вода была неспокойная и зеленовато—мутная, совсем не такая солёная, как в морях, в которые он имел возможность окунуть своё тело, но больше всего его поразил пологий песчаный берег, чересчур плавно уходящий под толщу воды. Зайдя в море и отойдя метров на пятьдесят, Николай Николаевич опустил голову вниз и посмотрел на волны, которые бились об его колени. Он прошёл ещё метров пятьдесят и с удивлением обнаружил, что вода только—только замочила его плавки. Он уже устал идти, берег отдалялся всё дальше и дальше, но он ещё не дошёл до глубины, позволяющей нормально поплавать.
Жара была невыносимой, а температура воды приближалась к тридцати градусам. Удовольствия от купания в таком море Одинцов не получил и решил попробовать ещё раз завтра. На рассвете. Может быть, в это время суток будет поприятнее.
***
Знакомство с молодым коллегой, высоким крепким и ушастым веснушчатым парнем в очках, лет двадцати пяти, недавно приехавшим в Крым из Костромы, прошло быстро и по—деловому. Одинцов, на правах старшего, забрал в своё производство дело об убийстве Ларисы Белой, так звали женщину, задушенную в номере небольшого отеля под само за себя говорящим названием «У моря», а также все «живые»2 дела об убийствах которые были свалены на молодые неокрепшие плечи Саши Рязанцева.
– Николай Николаевич, – чуть освоившись в присутствии полковника, начал разговор молодой человек. Случилось это уже ближе
«Живое» дело – дело по которому установлено и задержано лицо, совершившее преступление (профессиональный жаргон)
