с самой дорогой и бесценной, единственно моей, жизнью. Люди, которые всё прибывают из турникетов где-то, кажется, в километре от меня, они не знают, что здесь может случиться. Они давят и давят, выпихивая меня на рельсы. Люди скрыты пузырьком собственного мира, надёжно охраняемом их телефонами и наушниками. Для них меня нет.
Мужчина позади врос скалой в своё месте. Мне кажется, что его взгляд излучает ненависть ко мне. Но, на самом деле, ему нет дела до меня. Может, ему даже хочется, чтобы что-то нехорошее произошло не с ним, а с кем-то ещё, а он посмотрит. Ему станет легче. Я прошу его отодвинуться всего на шаг, я соскальзываю. Я пытаюсь ухватиться за него, но он одёргивает мою руку и поднимает глаза надо мной. Поезд уже показался и во всю гудит, намекая, что мне бы отодвинуться от края. Но мне просто некуда встать.
Я забыла заплакать. Я просто смотрю на приближающееся и хватаю ртом воздух. Руки шарят вокруг в поисках чьего-то ещё рукава или полы плаща. Но все смотрят на поезд и ещё сильнее напирают сзади, будто пытаясь войти и непременно сесть, когда состав ещё не подъехал.
Лобовое стекло сверкнуло в последнем луче дневного света и въехало под крышу платформы. Слева от него торчит зеркало, которое точно снесёт мне лицо, если срочно не уступить ему моё пространство. Капелька пота стекла на правое веко и застыла в ресницах. Я опёрлась на пятки и со всей силы надавила на стоящих позади. Послышались недовольные крики – «Ээээй?! Кто там прёт?». Зеркало пролетело мимо, и я уже смогла сделать вдох. Но мужчина сзади стал давить мне в спину локтём, пытаясь прижать к стремительно тормозящему поезду. Свою опору сопротивления я уже потеряла в момент вдоха и стала что есть сил перебирать руками по мелькающим стёклам. Такой суматохи не могли не заметить, но мне было не до криков. Руки обжигало с каждым ударом о вагон. Я старалась выгнуть спину, чтобы уберечь лицо. Вдруг под рукой не оказалось окна – промежуток между вагонами предстал перед глазами в замедленной съёмке, словно свет в конце туннеля.
«Сейчас я упаду туда», – чётко проговорил голос в голове.
Кто-то резко дёрнул за воротник мою джинсовку и больно вмял в «скалу» позади, выдирая волосы на затылке. Женщина величиной с рослого атлета закричала: «С собой покончить решила?! Не смей людям мешать на работу ехать!!!».
Я хлопала глазами и сведённым ртом пробормотала «спасибо». Она накинулась на мужика-скалу: «А ты что смотришь? Ошмётки мяса на рельсах не видел?! Ублюдок!». И шарахнула его сумкой по голове. Тот не успел ещё и слова выпалить в ответ, как поезд открыл двери – гончим дали сигнал. Толпа ринулась в проход, сметая на своём пути всю сцену и хоть сколько-то замешкавшихся людей. Кто-то упал на входе, но его и не пытались поднять, стремительно перешагивали, с той же скоростью плюхались на сиденье и мгновенно погружались в свои телефоны. Иначе есть риск встретиться глазами с какой-нибудь бабушкой, а может и с беременной женщиной. Тогда же нужно будет уступить место или препираться следующие десять минут кому это место нужнее. Проще выключить окружающий мир простым нажатием кнопки.
Меня била мелкая дрожь. Не в силах пошевелиться, я позволила человеческой массе внести меня внутрь. Кажется, даже ногами не касалась пола. Меня сдавило в плечах и приподняло. Я оказалась в середине вагона и пыталась прийти в себя, однако и в поезде обстановка не давала расслабиться. «Ты своим баулом меня затолкала!» – заорала тучная женщина с опухшими глазами и выжженными химией волосами. Новая «оплеуха» стала последней каплей для только что избежавшей смерти меня. Слёзы, будто её, родную тётеньку, и ждали, чтобы, кажется, вместе с глазами выкатиться из глаз и залить весь этот чёртов поезд.
«АААААААААААААААААААА!!!!!!!»
Добро пожаловать на «Выхино». Скромную станцию метро на юго-востоке Москвы. Такой случай произошёл со мной там лишь однажды, но что-то мне подсказывает, что я стала не единственной местной жертвой человеческого стремления попасть на работу вовремя. Кроме того, вот это «внесение в вагон» со мной происходило регулярно.
Честно признаюсь, я точно такой же пузырь индивидуальной реальности, как и любой другой горожанин. Втыкаюсь в наушники, обладаю интуитивной навигацией и легко отключаюсь нажатием «горячих клавиш». И цель у меня там была та же, что и у всех – попасть на работу, а именно в деловой центр столицы – «Москва-Сити», «Меркурий Тауэр».
По-другому её называли «Золотой башней»: из-за оранжевой отделки и янтарного блеска. Семьдесят пять этажей офисов и апартаментов для тех, кто может себе это позволить. Внутри она смотрелась не менее богато чем снаружи: везде дорогой мрамор, сложная подсветка, ничего лишнего. «Первое в России здание, построенное по передовому Северо-Американскому стандарту», – говорили мне при приёме на работу, подчеркивая экологичность здания, его многофункциональность и удобство. Тогда я вошла сюда с широко открытыми глазами, исполненными надежды. Двадцатилетняя выпускница журфака, я ужасно хотела работать в «Золотой башне», быть одной из тех, кто достоин.
Ближе к Меркурию пользователи метро приобретали больше схожих
