сущностью, даже выгуливал мою волчицу на поводке в саду, теша свое эго и наслаждаясь вседозволенностью. Еще бы, дрессированный оборотень, где это видано!
Отношение ко мне менялось с ростом власти и влияния Кровавого Дона. Ценил меня как основу своего благосостояния. Поэтому по-хозяйски, как весьма важную и ценную вещь, берег. В моих покоях красиво и уютно; одежда – по последнему слову моды, ведь я числюсь его племянницей; кормят всем, что душе угодно, я привыкла к изысканной и вкусной кухне.
В качестве развлечений, чтобы «вещь не перегорела», мне позволено смотреть сериалы, читать книги и покупать их в неограниченных количествах на личное усмотрение. С учетом того, сколько всего я узнавала на деловых встречах и переговорах хозяина, какие знания и специфическую информацию получала, угрозы от книг для его влияния на меня он не видел. Дон в курсе моего пристрастия, по его же словам, к сказкам с картинками. При покупках поверх научной и учебной литературы всегда лежали фантазийные и фантастические истории, вызывавшие у него снисходительные усмешки. Зато мое самообразование оставалось маленьким секретом. Может, и не оставалось, но никого не настораживало.
Три мои отчаянные и провальные попытки побега тоже каждый раз меняли его отношение ко мне. Иногда мне казалось, что душа истаивает в плену, без природы, без доброты и заботы, без общения. Без веры в чудеса и хорошее. Поэтому я раз за разом долго готовилась, усыпляла бдительность тюремщиков, собирала силы, информацию, ловила удобный момент и – умирая от страха, сбегала.
Первый побег удался в семнадцать лет. Ровно три дня в джунглях я будто летала, голова кружилась от свободы, счастья и запахов леса. Я попалась там, где погибла моя семья и стая, а ведь догадывалась, что рискую, но не справилась с навязчивым, непобедимым желанием попрощаться и еще раз увидеть родной дом. Даже если это уже давно поглощенные джунглями сгоревшие остовы. Там меня и поймали.
Второй раз случился пять лет назад. Сеньор Саллес совершенно случайно выяснил, что у него есть бастард. «Ошибка молодости» пришлась весьма кстати и оказалась выгодным долгосрочным вложением. И пусть двадцативосьмилетний Себастьян, сын прислуги и дона, не отличался умом и сообразительностью, был не образован и бесхарактерен, но для «разведения» внуков подходил идеально. Поразительно, но неистово веровавший и одновременно ненавидевшей мою инаковость дон Лука неожиданно решил: его внуки достойны вечной жизни и недоступных человеку суперспособностей веров, поэтому, если скрестить сына с оборотнем, великий дон получит самого лучшего преемника. Мои отчаянные попытки донести до него, что это в принципе невозможно, ведь мы разные виды, а потомство рождается только у истинной или идеально подходящей пары, – не удались. В итоге я чуть не изувечила Себастьяна, когда он пришел ко мне «скрещиваться», а затем сбежала.
Даже когда меня поймали, я билась за свою женскую честь как сумасшедшая. Мало того что стала свидетельницей
