Гамлет Карапетович призвал Васю к себе в коттедж, где обитал круглый год, несмотря на квартиру в городе, и спросил:
– Живешь с родителями? Машины у тебя нет? Приезжаешь спозаранку? Уезжаешь поздно? А выходной у тебя только один. Тяжело, да?
Спросил, впрочем, то, что и сам прекрасно знал. Вася, однако, прибедняться не любил, а потому ответил:
– Я без претензий.
– Что без претензий – хорошо, – одобрил начальник. – И что стараешься – вижу. И так скажу: хочешь – живи в моем доме. На втором этаже комната пустая есть для гостей, ход туда отдельный, ни ты мне не мешаешь, ни я тебе не мешаю. Потому думай.
На раздумья у Васи ушли полторы минуты. Каждодневные поездки в город и обратно изматывали, жизнь с родителями не вдохновляла, а в пансионате нравилось – природа, воздух… Опять же комнату предложил директор отдельную.
Эта комната была хоть и небольшая, но уютная, с санузлом и душем, а самое главное – полностью изолированная от других помещений. Дверь из комнаты выходила в маленькую прихожую, а оттуда на первый этаж шла лестница в нечто, напоминающее предбанник с отдельным выходом на задворки дома – в сторону леса и берега реки. Такое автономное существование Васю вполне устраивало. Это с одной стороны.
А с другой стороны, его очень устраивала жена Гамлета Маша. Нет, совсем не в том смысле, о каком подумать можно, – ничего плотского он и в голове не держал. Пышнотелая, белокожая, с румяными щеками и толстой русой косой, изогнутой «баранкой» на затылке, Маша так и просилась на картину, изображающую деревенскую красавицу XIX века, однако же никак не вписывалась в Васины представления о женском идеале. По правде говоря, идеала у него вообще не было, с ним он как-то еще не определился, но точно мог сказать, что это не Маша. К тому же она была не только заметно старше, но в первую очередь – женой начальника и наставника, человека, впустившего Васю в свой дом, и тут уже срабатывали определенные моральные принципы.
Однако чисто по-человечески Маша Васе, что называется, на душу легла. Хоть и не сразу. Сразу несколько по иному вышло.
– А ты и вправду боксер? – спросила при первой встрече Маша и недоверчиво оглядела его с ног до головы.
– Есть маленько, – угрюмо буркнул Вася.
– А и впрямь, маленько, – отчего-то умилилась Маша. – Я-то все думала, боксеры – это такие парни здоровенные. А ты совсем другой. Боксерчик… Васечка.
Вот и прозвучало прозвище, мамой в раннем детстве придуманное, и Вася, поначалу обидевшись, тут же дурные эмоции отмел, решив, что многие женщины похожи, а если Маша окажется, как мама, то это совсем не худший вариант.
Маша и вправду была чем-то похожа на маму, с ходу начав Бабыкина опекать, – постоянно подкармливала его своими нескончаемыми и очень вкусными пирогами, стирала, гладила ему рубашки и прочую заботу проявляла. Причем получалось у нее это как-то на удивление естественно – так, что не чувствовал Вася своей обременительности и зависимости.
