патроны, они уничтожили личные документы, радиостанцию, шифры и покончили жизнь самоубийством. Фашисты живыми в плен никого не взяли.
…Со смотровой площадки Пражского Града открывается великолепный вид на бескрайнее море красных черепичных крыш, на холмы, покрытые густой зеленью, на бесчисленные шпили, купола и башни.
– Смотри-ка, молодцы… настоящий спецназ! Начальство их, как обычно, подставило, но ребята все равно держались до последнего. – Тайсон и его спутница с трудом выбрали место, свободное от туристов, желающих полюбоваться раскинувшейся внизу перспективой. – А я-то думал, что из чехов кто угодно может веревки вить… как наши, например, тридцать пять лет назад.
Человек по прозвищу Тайсон опять слегка приобнял девушку, и они направились дальше, в сторону собора Святого Витта:
– Я в военном училище курсантом был, и к нам на День Победы ветеранов привозили. И один отставной подполковник из ВДВ рассказывал, как они в августе тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года чехам социализм с человеческим лицом показывали. Высадились с самолетов как-то поздним вечером и за неделю, вместе с восточными немцами, венграми, поляками и болгарами, выполнили, понимаешь ли, интернациональный долг – раздавили танками «пражскую весну»! Так вот ветеран этот все возмущался, что пострелять почти не пришлось. Только возле Дома радио в Праге толпа студентов сопротивление оказала, да еще в нескольких местах по всей стране были мелкие «политические провокации». Армия чехословацкая осталась в казармах, народ тоже на баррикады не вышел с оружием – одни плакаты кругом висели: «Боялись Запада – напали с Востока», «Оккупанты, горжусь вами! Гитлер», или чаще всего: «Почему?» и «За что?»… Очень он за такое поведение чехов не уважал.
Спутница немного высвободилась из-под руки Тайсона и пожала плечами:
– Не знаю… не знаю, наверное, с точки зрения какого-нибудь вояки-десантника это и было неправильно. Но, по-моему, чехи и словаки тогда просто решили не связываться с дураками. Помню, тоже тут в прошлый приезд разговаривала с одним местным мужчиной, водителем автобуса. У него жена из России, бывшая проститутка. «Ну и что? – говорит он мне. – Да, она так работала… работа была такая. Теперь не работает».
Человек по прозвищу Тайсон хмыкнул и покачал головой:
– Миролюбивый народ. Покладистый.
– Да, чехов трудно вывести из себя. Но если рассердить их по-настоящему… Знаете, что такое дефенестрация?
Слово напомнило Тайсону о каком-то хроническом заболевании, вроде расстройства желудка, но на всякий случай он отрицательно покачал головой – и оказался прав.
– Это, на самом деле, такой специфический местный обычай, заключающийся в выкидывании чиновников из окон. Видите здание там, впереди? Это Старый королевский дворец. В тысяча шестьсот девятнадцатом году, во время второй дефенестрации, пражане выбросили отсюда на улицу имперских советников, присланных
