лицом и въедливыми глазами. Тут же предложил выйти на бульвар, прогуляться:
– Вы, Игорь Иваныч, очень перспективный юноша, но мы вас поддержим при одном условии – помогите и нам! Нас интересует окружение вашего профессора Нилова, – вкрадчиво проговорил «гэбист».
– Это что же, вы хотите, чтоб я стукачом стал? А если я не согласен, тогда что? – с вызовом воскликнул Игорек.
– Тогда вам придется оставить мечты о карьере – у вас же незаконный сын! Девушка тут же подаст на вас жалобу в партбюро – и все: адью, аспирантура!
Едва опомнившись от шока, Игорь заикаясь еле вымолвил:
– К-как-кой сын?! Я… я понятия не имею… Может, и не мой вовсе.
– Что ж, нам не составит труда доказать – ваш или нет, – иронично заметил тот…
Не долго упираясь, Антонов согласился. Правда, про Нилова ничего «жареного» тайному ведомству донести не смог – нечего было! Так что по отношению к своему профессору совесть его аспиранта осталась чиста. А постоянным сотрудником института он стал благодаря собственным научным успехам.
Отмечая с приятелями защиту своей кандидатской в «Арагви», Игорь на радостях слегка перебрал и пошатываясь, столкнулся в гардеробе с эффектной, экстравагантно одетой женщиной, оторопело вытаращив на нее глаза. Уловив его реакцию, красотка снисходительно усмехнулась:
– Ручка есть? Записывай, – и бойко продиктовала полупьяному Игорьку свой номер…
Ляля оказалась актрисой Ермоловского театра и очень скоро предложила новоявленному кандидату наук переехать к ней в однокомнатную квартиру на Преображенке. И он обрадовался, хотя и не был в нее влюблен. Его привлекала лялина чувственно-призывная внешность и раскованность. А появление с нею в приятельском кругу или ресторане неизменно притягивало к ней вожделеющие мужские взгляды, что постоянно тешило его непомерное тщеславие. К тому же острота ощущений, переживаемая с Лялей в интимной сфере их бытия, подтолкнула Игоря к женитьбе на ней. Актриса тоже не испытывала к нему глубоких чувств, но считала, что ей уже «пора». Они быстро расписались в районном загсе, и Ляля прописала новоявленного супруга у себя.
Игорь не был от природы ни злым, ни корыстным. И к деньгам относился даже с некоторым пренебрежением. И пессимистом не был. Но иногда накатывала на него хандра либо, наоборот, он вдруг взрывался и начинал придираться к жене без всякого повода, срываясь на крик. И однажды вечером она указала ему на дверь. Он безропотно поехал ночевать к матери на Самотеку. А когда вернулся на следующий день за вещами, то Ляли и след простыл. Гардероб был пуст, а на столе – записка: «Прощай, Игорек! Я не вернусь. Можешь здесь остаться. Твоя бывшая жена».
И он остался, окунувшись «с головой» в работу. Тем временем в институте открылась вакансия завотделом, но при обсуждении его кандидатуры на партбюро ему мягко указали: мол, разведенец ты – так не пойдет.
