искусственного льда.
Кроме бизнеса у него появилось множество общественных нагрузок. Голенев вошел в попечительский совет Лазоревского детского дома, финансировал строительство нового корпуса для ребят, где намечались просторная столовая, спортзал и библиотека. Кооператоры создали свой профессиональный союз и сделали Голенева председателем. Он также организовал комитет бывших афганцев. Всех трудоспособных пристроил на работу, а семьям погибших выплачивал собственную пенсию. Местные газеты каждую неделю писали о нем как о представителе эпохи «перестройки» и печатали его портреты. Что самого Олега вовсе не радовало. Да и весь стиль жизни, который он сам себе создал, тоже. Спать ему удавалось не больше пяти часов в сутки. О свободном дне нечего было и думать. Люди пили газированную воду и по выходным. Единственной радостью стало для Олега море. На пляж он прибегал на рассвете, полчаса плавал, после чего начинал свой рабочий круговорот. По пятницам Голенев вызывал к себе в кабинет бухгалтера Фаню, и они до ночи подводили финансовый итог очередной недели. К огорчению Олега, его личный доход, несмотря на расширение проекта, рос очень слабо. Он не скупился на зарплату работникам, материально поддерживал несколько организаций, не экономил на сырье и честно платил налоги. Прикидывая возможности кооператива, он надеялся собрать нужную сумму к осени.
Со своим другом детства Олег беседовал по телефону часто, но выбраться в Глухов позволить себе не мог. Пока дело требовало его присутствия постоянно. В середине июня Постников прислал телеграмму, что сам летит с женой к нему в Лазоревск. Встречать супругов он решил на белой «Волге». Кооператив Олега приобрел три легковые машины, которые обслуживали водители. Но в Адлер Олег рулил сам. Постников летел из Москвы, и рейс задерживали. Голенев выяснил, что причина задержки – сильный туман в аэропорту вылета. Он прошелся по площади перед аэровокзалом. Здесь тоже стояли его автоматы, и возле них образовывались очереди. Олег встал в одну из них. Он впервые пил свою воду на улице, и это обстоятельство его почему-то развеселило. Наконец объявили о приземлении лайнера.
Тихон вовсе не изменился. Он шел быстрой, чуть припрыгивающей походкой с двумя чемоданами в руках. Татьяну же Олег едва признал. Из очкастой девочки-студентки она превратилась в даму. Друзья крепко обнялись. Олег подхватил чемоданы и повел чету к машине.
– Ну, у вас, так сказать, и жара! – Воскликнул Тихон, усаживаясь на переднее сидение.
– Это юг. Тут и должно быть жарко, – тоном учительницы начальной школы возразила Татьяна. Она долго и обстоятельно устраивалась сзади, наконец, уселась и закрыла окно.
– Задохнешься. – Предупредил Олег.
– Ничего, зато Тихона не просквозит. У него от любого ветерка простуда.
– Ну зачем ты, Таня. На юге я сквозняков не боюсь.
– Я лучше знаю, чего ты боишься. – Безапелляционно заявила она.
Голенев с некоторым удивлением посмотрел на друга детства и тронул с места.
– Куда
