кем-то другим. Поэтому каждый из нас должен либо начать, либо закончить похвалой его красноречию, а в конце либо в начале обвинительной речи остеречь судей, как бы он не обманул их своим ораторским искусством.
Клятвенное их заявление, сделанное перед судом против Сократа, сына Софрониска из дема Алопеки, состояло из трех положений.[1]
Сократ повинен в том, что не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества…
Троицу обвинителей не волновало то обстоятельство, что Сократ часто приносил жертвы богам как дома, так и на общих государственных алтарях, гаданием не пренебрегал и никогда ни словом, ни делом не согрешил против благочестия и веры. Он порицал поэтов, которые, подобно Гомеру и Гесиоду, рассказывают о богах недостойные байки. Для пущей убедительности троица добавила второе обвинение, истинную, чудовищную и непростительную кость в горле Анита: учительство.
…и повинен в том, что развращает юношество…
Эта формулировка, придуманная Ликоном, доставила Аниту такую радость, что он решил про себя никогда больше не поворачиваться к Ликону спиной.
Назови они сына Анита, дело пошло бы в гражданский суд, а не в уголовный. Благодаря же тому, что они скромно воздержались от упоминания каких-либо имен, в суд безмолвными свидетелями явились призраки тирана Крития и изменника Алкивиада.
…а наказание за то – смерть.
Он был самым странным из смертных, так он сам говорил, и знал, что способен порой доводить людей до белого каления.
Протагора, прославленного софиста, он, еще молодым человеком, поддразнивал в их прославленном споре:
– Я, на беду, человек забывчивый и, когда со мною говорят пространно, забываю, о чем речь.
Фрасимах из Халкедона, выведенный из себя, накинулся на него в «Государстве»:
– Если ты в самом деле хочешь узнать, что такое справедливость, так не задавай вопросов и не кичись опровержениями, – ты знаешь, что легче спрашивать, чем отвечать. Но нет, Сократ вполне отдается своей привычке: не отвечать самому, а придираться к чужим доводам и их опровергать.
– Так ведь я ничего не знаю, – простодушно ответил Сократ. – Ибо не знаю, что такое справедливость, а потому вряд ли узнаю, есть у нее достоинства или нет и несчастлив ли обладающий ею или, напротив, счастлив.
Знать, что ничего не знаешь, значит уже знать немало.
Мудрость состоит в осознании того, что никакой мудрости не существует.
Никто не воспринимал всерьез честного невежества, которым он прикрывался. Человек – животное политическое и общественное и, как правило, предпочитает фантастические ответы полному их отсутствию.
– Можно ли научиться добродетели или можно лишь достичь ее путем упражнений? – спросил Менон.
На что Сократ ответил:
– А что такое добродетель?
Вскоре Менон уже протестовал, исполнясь благоговейного
Дем – административная единица в Древней Аттике; округ. –
