ожидания… а потом бросить назад в камеру и вновь отдать палачам… Но время тянулось, и наконец он убедился, что они шли не по кругу. Он ведь неплохо знал лабиринты коридоров, залов и закоулков, расположенных под дворцом. И понял, что они миновали их пределы и продолжают двигаться почти по прямой на восток, – это подсказало ему воинское чутье. Но вот куда? Этого он по-прежнему не понимал. Однако надежда зашевелилась немного уверенней.
И вот они достигли какой-то старой двери, последней среди несчетного множества. Молчаливый спутник повернул ключ в замке, а когда дверь со скрипом открылась, вытолкнул Шаскару через порог. Дверь за его спиной тотчас захлопнулась.
Он стоял в задымленном переулке на задворках продуктового рынка, среди гниющих отбросов и смрадной дряни. В небесах занимался рассвет. Дверь, из которой он вышел, – маленькая, ржавая, неприметная – была почти не видна в темном углу. Судя по виду, ее не открывали лет сто.
Так он что, был свободен? Или сейчас из-за угла выскочат солдаты и с хохотом поволокут его назад, в подземелье? Шаскара дошел до конца переулка и выглянул на знакомую улицу. Так и есть – восточный квартал. Эту улицу они называли Оружейной.
Только теперь он посмотрел на себя самого. Тощий, оборванный, израненный… Но, кажется, в самом деле свободный.
Восторг переполнил его сердце. И самой первой мыслью было – разыскать семью.
Сердце Бартелла все еще тяжело колотилось. Напряжение боя нелегко далось ему. Что ж, он как-никак свалил троих. Впервые с того солнечного судьбоносного дня он вступил в схватку с врагами – и победил. Его разум обрел ясность, и даже зрение обострилось. Не сумев спасти тех детей, он все-таки оборонил девочку. Бартелл нашел ее глазами. Эм сидела, прижавшись спиной к каменной стене, и, по обыкновению, играла золотыми зверюшками на вуали. С этой вуалью она не расставалась. Недавно купленная одежда была уже грязной, штанишки оборвались, измялись…
В голове как будто защелкали и встретились зубьями шестеренки. «Хватит уже мне бегать и прятаться. Я вернусь в мир, чем бы это ни кончилось. И девочку выведу. Найду своих врагов – и убью».
Он вспомнил Фелла, единственного своего товарища, так и не пожелавшего от него отказаться. Воспоминание вызвало улыбку. Воинов, равных Феллу, на свете не существовало. Этот и Бессмертного убьет. Как-то он справляется с неизбывной виной, с потребностью спасти того, кого спасти невозможно? «Я его непременно найду, если только он жив». И тут в памяти полыхнуло: Бартелл вспомнил, где видел клеймо в виде полумесяца.
Новая решимость придала сил. Он поднялся:
– Эмли…
Девочка резво вскочила.
Бартелл не знал только, как поступить с тремя мертвецами. Заставить себя сбросить их в поток он так и не смог. Пришлось в итоге оставить на месте. Две молодые женщины и мальчишка, нашедшие могилу в темноте катакомб Города… Бартелл вознес краткую
