и Фортенса с людьми из Тысячи отослали обратно, к месту покушения. Я решила, это в наказание. Остаток пути императора везла Первая Несокрушимая.
– А-а-а, Ночные Ястребы, – кивнул Фелл. – Кто командовал?
– Я толком не знаю. Но всем распоряжалась та начальница, Сароан, это государыня блю…
– Знаю, знаю я, кто такая Сароан, – перебил Фелл.
– Э-э-э… то есть да. Фортенс сказал ей, кто я такая. В смысле, мою фамилию назвал.
– С какой стати?
В лунном свете было видно, как она повесила голову. Едва ли не впервые в жизни ей не хотелось рассказывать.
– Я… пыталась убийцу перехватить. Мне не удалось, но, может, хоть прицел ему сбила…
– Так ты императору жизнь спасла? – Фелл испытал весьма противоречивые чувства.
– Не знаю. – Она передернула плечами. – Возможно.
– И Фортенс указал на тебя Сароан для поощрения?
– Ну… э-э-э…
Фелл вдруг спохватился, что они беззаботно обсуждали такие материи, о которых вряд ли стоило говорить во всеуслышание.
– В общем, солдат, все это не твоего ума дело. – Он запоздало понизил голос. – Ступай к себе в палатку и смотри помалкивай.
– Но, господин…
– Индаро, прошу тебя! – Он наклонился к ней поближе и ощутил тепло ее тела. – В кои веки подержи рот на замке! Иди к своим товарищам, а последние несколько дней лучше вовсе выкинь из головы.
Он ждал, что она снова бросится спорить, но этого не произошло. Она лишь опустила голову – видно, слишком устала. И, не добавив больше ни слова, исчезла в ночи.
11
Буря из тех, что случаются раз в сто лет, зародилась над водами очень далеко от Города. Моряки на чужеземных галерах с содроганием поглядывали на небо, капитаны спешно направляли суда к берегу, в гавань. Ветер стремительно крепчал; скоро небеса заполнились клубящимися тучами цвета осьминожьих чернил. Воздух приобрел резкий металлический привкус, за горизонтом глухо рокотал гром. Ветер делался все сильней и начал уже завывать. К тому времени, когда засверкали первые молнии, большинство кораблей стояли под защитой портовых стен, крепко пришвартованные, с надежно задраенными люками: порывы бури лишь свистели в снастях и трепали неплотно свернутые паруса. Суда, еще не успевшие укрыться, были подхвачены свирепым штормом – жалкие щепки в объятиях неистовой стихии.
Буря постепенно двигалась на восток, медленно, но неотвратимо смещаясь над морем в сторону Города. Первыми ее приближение предсказывали чайки. Они уносились от непогоды, еще неуловимой для человеческих чувств. Громадные белые птицы мчались над городскими набережными; старые морские волки задирали голову, слушая их жутковатые крики, и отчетливо понимали: оттуда, с моря, грядет нечто чудовищное. Хотя горизонт оставался по-прежнему чист и солнце ласково светило с безмятежного неба.
Птицы улетали на восток. Далеко на суше
