выразиться, я словно достигла горной вершины. И почувствовала себя там как дома.
Медленно всходило солнце. Его лучи упали туда, где стояла Роуан, но она даже не заметила этого. Она снова беззвучно плакала и тыльной стороной ладони вытирала со щек катившиеся градом слезы.
Через несколько минут она успокоилась и продолжила свой рассказ – о том, как убежала из лаборатории, отказалась от дальнейшей исследовательской работы, а следовательно, от всех будущих достижений, пытаясь таким образом спастись от дикого, страстного, необузданного желания обрести безграничную власть над клетками утробного плода и их удивительной приспосабливаемостью к внешней среде. Если бы только Майкл способен был в полной мере понять, какое широкое применение могли получить клетки зародышей – ведь в отличие от других трансплантантов они продолжают развиваться в предоставленной им среде, не приводя при этом в действие защитную реакцию иммунной системы своего нового хозяина, то есть не провоцируя отторжение.
– Понимаешь, речь шла о колоссальных, безграничных возможностях. А теперь вообрази количество «сырья», первичного материала – многомиллионную армию живых неличностей. Разумеется, это противозаконно. Знаешь, что ответил тот человек, когда я упомянула об этом? Он сказал, что законы против подобных действий приняты потому, что всем известно, что они совершаются.
– Ничего удивительного, – прошептал Майкл. – Именно так и устроен мир.
– На тот момент я убила лишь двоих. Но в глубине души твердо знала, что сделала это. Все дело в особенностях моего характера – в умении сделать выбор и нежелании мириться с поражением. Можешь называть это необузданностью темперамента. Или неконтролируемой яростью. Ты только представь, какими ценными в научной карьере могли оказаться моя решительность, отказ от признания любых авторитетов, способность к действию и стремление следовать только своим, пусть совершенно безнравственным и даже гибельным путем. Это не просто сила воли – слишком уж много во мне страсти, вдохновения и увлеченности.
– Наверное, это можно назвать непреклонной решимостью, – подсказал Майкл.
Она кивнула:
– Любой хирург, будь то мужчина или женщина, по сути своей исполненный решимости интервент. Ты идешь в операционную, берешь скальпель и сообщаешь пациенту, что собираешься удалить ему половину мозга, но зато потом он почувствует себя лучше. На такое хватит смелости только у очень решительного, внутренне собранного, уверенного в себе и крайне смелого человека.
– Слава богу, такие люди есть, – откликнулся Майкл.
– Возможно, – горько улыбнулась Роуан. – Но самоуверенность хирурга не идет ни в какое сравнение с тем, что могло проявиться во мне в ходе лабораторных экспериментов. Я хочу поделиться с тобой еще одним секретом. Уверена, ты сможешь меня понять, потому что сам обладаешь необыкновенными способностями. Кому-либо из докторов рассказывать
