а папе нужно было выспаться. Вот так и закончился первый рабочий день майора Чапаева на новом месте. Было нескучно, я вам доложу!
А ночью мне сон приснился. Цветной. Будто стою я такой, лентами пулемётными перемотанный, на капоте своего «паджеро». На голове папаха с красной полосой, а в руке маузер. А у въездных ворот в Управление МВД стоит перепуганный дежурный прапорщик. А я ему говорю со всей пролетарской ненавистью:
– Прощайся с жизнью, прапор, морда твоя белогвардейская!
А прапор стоит, фуражку в руках ломает и хнычет:
– Да проезжай ты уже, майор. Пропуск на тебя уже выписали!
Три дня – это много
Как не старался, но первым в Управление приехать не удалось. Под раскидистым деревом уже стояли «мини» Лядовой и «нисан» Шароева. На этот раз ворота для моего «барсика» были широко открыты, и дежуривший на КПП младший лейтенант, взглянув на лобовое стекло, кивнул головой и отдал честь. А всё потому, что в нижней правой части стекла был приклеен магический белый квадратик с двуглавым орлом и какими-то буковками. Пропуск называется.
Мой личный состав был на месте. Правда, не на своих рабочих местах, а почему-то у меня в кабинете. Они дружно приколачивали портрет комдива В. И. Чапаева, а также остальную революционную атрибутику на стену чуть выше моего сейфа.
– Я не понял. А почему именно сюда? – спросил Шароев, отойдя на два шага назад.
– На сейф будет удобно ритуальные подношения ставить во время праздников, – по-деловому объяснил старший лейтенант Дроздов.
– Васильич Василию Ивановичу на Первое мая, Седьмое ноября и в день рождения Ильича каждый раз стопочку наливал, – с пониманием добавила Лядова, поправляя только что прибитую к стенке деревянную кобуру «маузера».
– В смысле Брежнева? – серьёзно спросил Магомедович.
– Ленина… в смысле, – наморщив носик и, сделав небольшую паузу, поправила собеседника Лядова. – Чему вас в школе учили, капитан?
– Ах, оставьте, лейтенант…
И получалось, что за моей спиной, как бы оценивая результаты проделанного за время своего правления, гордился собой президент России в красивой рамочке. А передо мной, как бы заглядывая мне в глаза, а заодно и в будущее, топорщил усы герой Гражданской войны прошлого столетия под стеклом в рамочке попроще.
И один как бы спрашивал у другого:
– Василий Иванович, а ты за «единоросов» али за ЛДПР?
А второй как бы отвечал:
– Я, Володька, за то, чтобы коммуналку снизили, а пенсию повысили!
– А эту куда? – вытаскивая из целлофанового пакета плакат страшной краснорожей бабы с толстым пальцем у нижней губы, спросил Дроздов.
– А её-то ты зачем приволок? – возмущённо спросила Лядова.
– Ну, как… я к ней привык. Я, может быть, всегда её ассоциировал со своей будущей тёщей, – нахально улыбнулся Ванька, пытаясь где-нибудь пристроить «тётеньку».
– Вот
