или лодка сбивалась с курса.
Опасность исходит не от охваченного манией убийства сверхъестественного существа, как в большинстве современных романов ужасов, но от случайно потревоженного сверхъестественного источника. В одном из обзоров ее творчества утверждалось, что главная сила Викки – благодаря которой писательница приобрела такую популярность – заключается в ее умении вызвать у читателя сочувствие к человеку, чьи способности нагоняют жуткий страх на всех остальных. Она писала о людях, «затерявшихся в космическом водовороте». Я цитирую слова, смысл которых понятен мне не больше, чем вам. В любом случае речь может идти об одержимости демоном, или призраке из иного времени, или духе, не способном избавиться от части своей физической сущности и поэтому прикованном к миру смертных. Или, как в «Люблю тебя до смерти», о человеке, чьи необузданные чувства заставляют предмет его страсти вспыхивать – в буквальном смысле слова.
Что ж, подобное чтиво не по мне. Меня слишком легко напугать. Но я понимала, что для некоторых оно могло стать чем-то вроде наркотика. Тем временем Алекс прочел все романы Викки и выразил восхищение ее писательскими способностями.
– Знаю, ученые относятся к ней не слишком серьезно, – сказал он, – но имя ее переживет века.
Я занялась работой над каталогом «Рэйнбоу», который приходилось регулярно обновлять. Мне хотелось включить в него кирпич из Атлантиды, который стал бы главной его достопримечательностью. Впрочем, думать об этом было уже поздно. Многие предметы – почти все – нам не принадлежали. «Рэйнбоу» обычно выступала в качестве посредника, сводя между собой покупателей и продавцов.
Но и этого мне хватило всего на пару дней. Мы начали посещать виртуальные концерты, смотреть мюзиклы и убивать время иными способами. Алекс обожал старинную американскую музыку, и мы провели особенно захватывающий вечер, слушая попурри из мелодий той далекой эпохи в исполнении «Бронкс стрингс», включая две самые ранние известные вещи этой группы – «Весь этот джаз» и «Олдмен-ривер». Я слышала их впервые в жизни, и эти минуты стали кульминацией нашего полета.
Через месяц мы вышли из гиперпространства. Обычно стоит выйти из прыжка в нормальный космос, как небо вспыхивает. Ты видишь местное солнце – предполагая, что прыгнул в планетную систему, как бывает практически всегда, – и набитое звездами небо, иногда еще несколько планет и спутников. Но возле Салуда Дальнего можно увидеть лишь солнце и почти ничего больше. Позади нас просвечивающая дуга обозначала край Млечного Пути. Далеко впереди виднелся маленький светящийся шарик – Салуд Дальний. Остальное небо было черным-черно. На нем горели только две звезды: одна – яркая, другая – тусклая.
– Это уникальный экземпляр, – сказала Белль. – Единственная известная нам планета с крупными наземными животными, не имеющая луны. Считается, что луна раньше существовала, но, вероятно, планета лишилась ее во время прохода некоего объекта – черной дыры или звезды-карлика, –
