Мужчина сидит ко мне спиной, поэтому он не видит меня и поворачивает голову только, когда замечает недоумение во взгляде его спутницы.
– Лена? – спрашивает он удивленно.
– Антон? – вторю ему. Я ожидаю увидеть на его лице сожаление, услышать оправдания. Мне даже немного интересно как он собирается выкручиваться в этой ситуации. Но ничего этого я не вижу. Он спокойно вытаскивает свою руку из ее трусиков, берет бокал со стола и допивает напиток. И все это как ни в чем не бывало, будто он пришел сюда выпить стаканчик после тяжелого дня, а не на встрече жены и любовницы присутствует.
– Анжела, езжай домой. Я позвоню, – говорит он в сторону девушки за столиком. Встает, берет меня под локоть и выводит из бара.
Оказавшись на улице, я резко вырываю свою руку из его захвата.
– Садись в машину и ни слова при водителе, – шипит Антон, склонившись к моему уху. И я покорно забираюсь на заднее сидение, он садится рядом и командует водителю ехать.
Всю дорогу мы едем молча, каждый в своих мыслях. Я из всех сил сдерживаюсь. Такова плата за достаток и возможность вращаться в высшем обществе – необходимость всегда и везде держать лицо. И я справилась с этой задачей. Ни один мускул не дрогнул на лице, пока я выходила из машины и поднималась на лифте в нашу квартиру. Антон стоит рядом, но, после того, что было сегодня, теперь он так далеко. Только за нами закрывается дверь квартиры, я поворачиваюсь к нему.
– И давно? – спрашиваю с вызовом. Моя выдержка летит к черту, когда я понимаю, что нас никто не видит и не слышит.
– Какая разница? – отвечает Антон невозмутимо. А меня просто бесит его спокойствие, когда наша семья разваливается.
– Ты говоришь так, будто считаешь все это нормальным, – я перехожу на крик.
– Успокойся, детка, – говорит он тихо, но в голосе слышна угроза. – Неужели ты думаешь, что я тебе что-то должен? – и он смотрит на меня так, как обычно смотрят на противника в тяжелом весе.
– В смысле?… не должен?… – Я не понимаю о чем он. Как это, ничего не должен? – А как же супружеская верность? – Пытаюсь восстановить естественный ход вещей.
– Детка, я могу позволить себе все, что захочу. И не тебе меня учить. – Он говорит это так обыденно и невозмутимо, что мне хочется стукнуть его, чтобы вызвать хоть какие-то эмоции.
– Значит, ты считаешь, что можешь ходить налево, когда только пожелаешь, а я должна терпеть это?
– Да, – звучит словно приговор. – А ты, если ты умная девочка, сделаешь вид, что ничего не знаешь. – Он подходит к бару, плескает виски в стакан и медленно потягивает, ослабив одной рукой галстук.
– Как это ничего не знаю? – от его наглости и невозмутимости мой голос переходит на невнятный писк. Эмоции раздирают меня изнутри, но я держусь, не давая себе сорваться. Пытаюсь понять его, ведь не до свадьбы, не после нее мы не обсуждали, как оба относимся к изменам в браке. Я просто считала, что
