style="font-size:15px;"> Всесторонняя
Она предо мною предстала влеченьем,
несущей сюжеты и весть в тишине,
дающей раздумья словесным теченьем,
вручающей пыл вдохновенья везде.
Представилась вдруг лицедейкой, певицей
и музой для лент, объективов-кружков,
звездою показов восторженным лицам,
родительской ролью средь старых домов.
Умелым смычком вдруг на мне заиграла,
легко посылая беседный привет.
Она всесторонне себя описала!
А я ей ответил, что я лишь поэт…
Елене Тукаловой
Зелёная паутина
Милейшим сюжетом я занял вниманье.
Её силуэт появился, предстал,
и вызвал живой интерес, любованье,
хотя предо мной мегаполисный бал.
Дворянская суть, белоснежная кожа
под тёмной и ровной глазурью волос,
какие на пряди богини похожи,
какие в проборе, на равный расчёс.
Точёная стать нарасхват всем глядящим.
В ней есть закругления, впадинки, ум.
Душа отзывается многим просящим,
одетым в таланты, лохмотья, костюм.
Сударыня – явный магнит, планетарный,
что тянет железных, алмазных, златых.
За встречу воистину я благодарен
чертятам иль Богу, иль людям, святым!
Глаза – паутина с зелёным раскрасом,
в какие по воле какой-то попал.
В их путах блестяще, тепло и прекрасно,
что выход уже не ищу, не искал…
Елене Тукаловой
Единый клубок
Оргазмы живущих, грехи неумерших,
допитая водка, избитый сосед,
заплатки и лоск на заношенной вещи,
старухи почти не включают уж свет,
скопления в трубах, кишках, на дорогах,
огромные стройки, рассохшийся стык,
две тысячи копий, пародий на Бога
и тысяч пятьсот непрочитанных книг,
лучи-метастазы, кусочки абортов,
в помойке разрезанный, новенький труп,
чины, будто скоп, поросячьи когорты,
карниз еле держит последний шуруп,
поток, распыление сущего бреда,
обильные свалки, ржавеющий лом,
собачьи, кошачьи и крысьи обеды
у морга и двух хирургий за углом,
попойки и драки, тюремные нары,
разводы, сироты, родительский плач,
бордель и кабак – так привычная пара,
сырые
