она налить себе чашку чая, раздался новый видео звонок от подруги детства.
–Лессочка, что случилось? У тебя глаза заплаканные? Ты рыдаешь? Я ничего не понимаю. Успокойся, плиз, и расскажи нормально. Вадим?
– Юлюш, да. Он. Вернул мне ключи от машины, я поехала с утра принимать народ в Арзамас, как назло двенадцать человек были записаны на прием. Всю субботу там проторчала, а вечером почти у дома уже, (хорошо, что не с утра, вообще не смогла бы работать) меня подрезал какой-то джигит на Субару, я притормозила резко, и из-под переднего сиденья выкатилась помада. И знаешь, не дешёвая. Может твоя? – Лена показывала в экран смартфона помаду какой-то нереальной кричащей расцветки, типа фуксии.
– Дочь, конечно же, нет. Не моя. Такие оттенки мы носили в далекой юности. И не на губах. Помнишь, у меня лосины были такого цвета на третьем курсе?
Юлия не собиралась выйти в тираж ближайшие тридцать лет и следила за трендами, и в моде, и в макияже. Давно, и, похоже надолго, вошел стиль нюд, мода на естественную и натуральную красоту.
–Не называй меня «дочь». Я старше тебя на полтора месяца!
– Нашла чем гордиться…
– И потом дочь – несбывшаяся мечта. Не говори так никогда!
– Хорошо. Не рыдай так. Сердце разрывается на тебя смотреть. Ты благоверного своего неверного спросила? Как он объясняет? Может, подвозил кого?
– Спросила, конечно. Именно так: ты кого-нибудь подвозил на моей машине? Сказал: нет, точно нет. А как показала помаду, наорал, что я вечно его подозреваю, не доверяю, слежу за ним и шпионю. И бросил трубку. Псих. Чего я такого спросила?
– Ага, то есть ты еще и виновата осталась. Прекрасно. Успокойся. Ничего пока не произошло и не ясно. Тебе что, его лебединая верность нужна до конца ваших дней? Вы столько лет вместе! Может уже расслабиться, все равно он всегда возвращается к тебе.
– Нет, Юлюш. Ты знаешь, наверное, это последняя капля. Значит, романтический вечер, который он мне устроил, был просто искуплением вины. А не скучал он по мне и не ждал меня. Куролесил тут на моей машине и, может еще, и в моей квартире… – глухие рыдания перешли в вой, – И таки, да. Мне нужна его верность. Я ему не изменяю, знаешь, сколько у меня возможностей было и в Анталье?
– Даже подумать боюсь…– Юлия сделала страшные круглые глаза, как на этой ужасной картине «Крик».
– Ну, все, успокойся. Завтра твой единственный выходной, а ты с заплаканными красными глазами будешь ходить весь день. Иди, умойся. Сделай масочку для лица и выпей что-нибудь от нервов, сама врач, лучше знаешь. Целую тебя. Люблю. Пока. Завтра позвоню, и поедем гулять на набережную. Океюшки?
– Да. Хорошо. Звони.
Лена была врач, и хороший врач. Дерматолог-венеролог. Легко защитила кандидатскую несколько лет назад. От нее ждали докторскую. На что та резонно рассуждала: «Это такие деньги! Я лучше машину сменю». Много лет назад она ворвалась в Юлину жизнь и осталась в ней навсегда: перелезла через забор в детском саду из другой группы во время прогулки. Воспитатели
