что и оставленная мною не по своей воле страна в моём мире. Только с поправками на фактор попытки иномировой инвазии и тридцать дополнительно прошедших лет. А это значит – я правильно сделал, сходу выложив главный свой козырь в консульстве – рассказав о наличии способностей якоря. Сейчас объясню, почему.
Политолог из меня тот ещё, как и экономист. Хотя я честно отработал почти год таксистом – видимо, этого оказалось недостаточно, чтобы почувствовать себя экспертом по таким важным вопросам и открыть в себе дар спортивного футбольного аналитика. Тем не менее ключевую особенность именно российских реалий даже мне выделить оказалось несложно: это централизация. Мегапроекты вроде аэромобильных АЭС не потянут частники, даже если они каждый год уносят в клюве треть военного бюджета США. А массовое их внедрение означает, что самодеятельность местных властей в регионах окончательно взята под контроль центральными структурами.
Плохо это или хорошо? Лично для меня – просто офигенно! Если в Америке я, засветив свои свойства, стал ценным призом, который надо перехватить и запрятать, чтобы не отняли противники-конкуренты, то здесь, в местной России, перетягивать за меня канат было попросту некому.
Все научно-исследовательские институты принадлежат государству, частных лабораторий нужного для исследования якорных способностей калибра просто нет – а все, что были, давно уже выкуплены в бюджет полностью или частично, но с установкой полного контроля. Аналогично и с другими крупными структурами типа предприятий и корпораций – ещё в 2020 году доля государственной собственности в РФ составляла семьдесят четыре процента, а сейчас идёт 2051.
Таким образом, находясь внутри страны и являясь гражданином, я, как стратегический ресурс, уже словно лежу на складе – в надлежащих условиях и под контролем Большого Брата, простите, Единого Национального Реестра. Меня просто незачем куда-то быстро тащить, прятать и неаккуратно препарировать, пытаясь добраться до вожделенных возможностей, пока более сильный не нашёл и не отнял. Проблемы могут возникнуть, если я начну действовать против системы – но я и не собираюсь. У нас общий враг – нависшая над миром угроза новой волны вторженцев и новых Изменений. Пафосно сказано – однако так оно и есть.
– Ну как, нравится? – спросил у меня довольный Прохоров.
Я только кивнул, продолжая завороженно крутить в руках шар из какой-то синтетической смолы, твёрдой и прозрачной, как горный хрусталь. Внутри раскинул ажурные, отливающие льдистой синевой лепестки невероятно красивый рукотворный цветок. Шар работал как линза, потому я без проблем мог разглядеть тончайший рельеф на поверхности составных элементов этого произведения искусства, сотканного из металла и пластиков.
– Это так, игрушка, – позволив мне налюбоваться образцом, постучал по массивной станине станка-фабрикатора трудовик. – Я, конечно, на его рисование четыре часа убил, но это лишь
