Станьте поэтами! И когда я говорю: «Станьте поэтами», я не имею в виду, что вы все должны стать шекспирами, мильтонами и теннисонами. Если мне повстречаются Шекспир, Мильтон и Теннисон, то и тогда я скажу им: «Пожалуйста, станьте поэтами», потому что они лишь видят сны о поэзии.
Настоящая поэзия случается в четвертом состоянии сознания. Все так называемые великие поэты были лишь сновидящими; они были ограничены вторым состоянием сознания. Проза остается ограниченной первым состоянием – бодрствующим сознанием, а ваша поэзия ограничивается вторым.
Та поэзия, о которой я говорю, возможна лишь в четвертом состоянии. Когда вы станете полностью бдительными, приобретете ясность, когда ум, наконец, исчезнет, любое ваше действие станет поэзией, любое ваше действие станет музыкой. И даже если вы не будете делать ничего, поэзия будет окружать вас, она станет вашим ароматом, она станет самим вашим присутствием.
Ты говоришь: «С тех пор я пытаюсь понять, какое отношение поэзия имеет к сдаче и наоборот, и как поэзия может превратиться в духовный путь, подобно любви, молитве и медитации».
Любовь – это путь, молитва – это путь, медитация – это путь, потому что все это – пути к поэзии. Все, что ведет вас к Богу, неизбежно приведет вас к поэзии. Человек Бога не может быть никем иным, как поэтом. Он будет петь песню; конечно, уже не свою собственную – он будет петь песню Бога. Он станет выражать безмолвие Бога, станет устами Целого.
Я учу вас медитации, молитве, любви лишь потому, что все это приводит вас в центр. А центр – это поэзия. Все это – пути к поэзии. Раствориться в поэзии означает раствориться в Боге – и, конечно же, это невозможно без сдачи. Бог не сможет случиться, если вас останется слишком много. Чтобы он стал присутствием внутри вас, вы сами должны отсутствовать.
Умрите, чтобы вы могли быть.
Второй вопрос:
Ошо,
Я в полном замешательстве. Хорошее и плохое перестали существовать. Я не горжусь и не стыжусь, и вместе с тем чувствую и то, и другое. Кажется, что все мои достижения исчезли в тумане, растворившись вместе с моими неудачами. Я чувствую себя дымом, но в этом дыму подобно острой скале, покрытой бархатом, возникает огромная грусть. Ошо, я не могу ощутить, где это кончается, – или конца этому нет? Может быть, это восторг, несущий в себе тяжесть загрязнения? Пожалуйста, Ошо, дай мне саньясу.
Замешательство – это великолепная возможность. С людьми, которые не в замешательстве, существует огромная проблема: хотя они не знают, они думают, что знают. Люди, полагающие, что обладают ясностью, на самом деле находятся в большой беде; их ясность очень поверхностна. В действительности, они ничего не знают о ясности; то, что они называют ясностью, – это лишь глупость.
Идиотам всегда все очень, очень ясно – ясно в том смысле, что у них недостает разумности почувствовать замешательство. Чтобы чувствовать замешательство, нужна огромная разумность.
