весёлые птички, и в унисон пташкам, празднующим приход весны, задорно напевали люди, снующие по двору туда и сюда. Каждый занимался своей работой, и казалось, им и дела нет до Вероники после нескольких первых любопытных взглядов. Её необычайный вид никого уже нисколько не смущал. Видимо, комедианты успели насмотреться на всякое, занимаясь всю свою жизнь лицедейством; и ничто их уже более не удивляло.
Вероника даже успела внутренне успокоиться и утолить голод, после того как Фабрицио угостил её куском творожно-медового пирога, вероятно оставшегося с герцогского ужина, и кружкой укрепляющего красного вина. Приободрившись, Вероника начала свыкаться со своим новым положением, правда, была несколько шокирована санитарно-гигиеническими условиями, в которых она оказалась. Например, туалет представлял собой небольшое углубление в стене, закрытое, если так можно выразиться, развевающейся на ветру шторкой. Внутри углубления Вероника обнаружила скверно пахнущую сточную яму, представляющую собой не очень эффективную канализацию. Её также поразило ещё несколько бытовых нюансов; но выбирать женщине не приходилось, и она вынужденно смирилась со сложившимися обстоятельствами, теша себя надеждой, что обстоятельства эти носят временный характер и что в любую минуту может произойти магическое возвращение в её реальность. А пока она даже решила по максимуму воспользоваться своим необычным положением и впитывать каждый звук, каждое слово и вообще всё – зримое и незримое.
Не успела она немного успокоиться, как во дворе появился Адриано и огласил приезд герцога, который выразил желание лично взглянуть на новенькую в канун столь значимого театрального действа.
– Следуй за мной, – повелительно сказал Адриано и указал рукой на другую дверь, которая, очевидно, вела в помещение правителя.
Дрожащая Вероника послушно последовала за ним. «В конце концов, что это, первое в моей жизни собеседование по поводу новой работы?» – пыталась она поднять свой дух, шутя про себя.
Адриано поднялся по лестнице на второй этаж, где и размещалось семейство князя во время пребывания в Палаццо, и они шли какое-то время по длинной анфиладе. Дверные проёмы залов и комнат были расположены на одной оси, что создавало сквозную зрительную перспективу. Для усиления оптического обмана в конце анфилады размещалась картина с безбрежным морем и линией горизонта, что усиливало эффект бесконечности, и казалось: вот ещё один шаг – и идущий нырнёт в волны! Именно в конце анфилады и находился студиоло, или, иными словами, кабинет герцога.
Войдя, они обнаружили там одного из придворных, который любезно попросил их подождать герцога. Таким образом, у Вероники появилось время разглядеть кабинет.
Студиоло не отличался большим размером, но тут же поразил Веронику-дизайнера своим безупречным аристократизмом и изысканностью. Стены студиоло были украшены циклом живописных полотен с изображением муз. Их фигуры, изящные и грациозные,
