интересует».
«Меня оно интересует», – обронила Клайти Вержанс.
«И меня», – добавил Джулиан.
«Как вам угодно». Глоуэн достал письмо из кармана: «Я пропущу несколько строк – по нескольким причинам – но, думаю, вам покажется достаточно любопытным и то, что я могу прочесть».
Смотрительница Вержанс тут же ощетинилась: «Читай все до последнего слова! Не вижу никаких причин что-либо опускать. Все присутствующие – высокопоставленные служащие управления Заповедника или люди, полностью заслуживающие доверия».
«Надеюсь, одно не исключает другое, тетушка», – не удержался Джулиан.
«Я прочту столько, сколько возможно», – заключил Глоуэн. Открыв конверт, он достал письмо и стал читать, пропуская разделы, относившиеся к Шаттораку и к Чилке. Джулиан слушал с высокомерной улыбочкой; смотрительница Вержанс время от времени досадливо прищелкивала языком. Бардьюс отнесся к завещанию Флоресте с вежливым любопытством, тогда как Флиц повернулась к лагуне и смотрела в горизонт. Смотритель Фергюс и его жена иногда не могли сдержать приглушенные возгласы возмущения.
Закончив чтение, Глоуэн сразу сложил письмо и спрятал его за пазухой. Уайлдер Фергюс обратился к смотрительнице Вержанс: «И эти мерзавцы – ваши союзники? Вы и все остальные жмоты – просто глупцы!»
«Члены партии ЖМО, будьте так добры», – пробормотал сквозь зубы Джулиан Бохост.
Клайти Вержанс тяжело вздохнула: «Я редко ошибаюсь в своей оценке человеческих характеров! Флоресте очевидно исказил события или писал под диктовку отдела B. Вполне возможно, что все это так называемое „завещание“ – наглая подделка».
Эгон Тамм произнес: «Госпожа Вержанс, такие обвинения нельзя выдвигать без достаточных оснований. По существу, вы только что нанесли клеветническое оскорбление капитану Клаттоку».
«Хмф! Даже если это не подделка, факт остается фактом: письмо не соответствует моим представлениям о положении дел».
Глоуэн спросил самым невинным тоном: «А вы знакомы с Титусом Зигони и его женой Смонни – урожденной, к сожалению, Симонеттой Клатток?»
«Нет, лично не знакома. Их благородные поступки, однако, служат достаточным свидетельством их намерений и характера. Совершенно очевидно, что они борются против угнетателей за правое дело, за справедливость и демократию!»
Глоуэн повернулся к Эгону Тамму: «Консерватор, прошу меня извинить – мне пора возвращаться в управление. Госпожа Кора, благодарю за обед». Поклонившись всем остальным, Глоуэн удалился.
Глава 2
I
В два часа после полуночи на станции Араминта было тихо и темно – только несколько желтых фонарей горели вдоль Приречной и Пляжной дорог. Лорка и Синг закатились за западные холмы; в черном небе сверкали, радужно переливаясь, струящиеся обильным потоком звезды Пряди Мирцеи.
Приглядевшись,
