коротко переглянулись. То, что ни один не верил в гуляющую по лагерю байку – не имело абсолютно никакого значения.
– А что там, – Лоран чашей указал на извилистый шрам на руке юноши, – в предыдущие два раза-то?
– Это пикой, когда нас из-под Элрина теснили, – розоватый, рваный след, протянувшийся наискось через предплечье почти на десять дюймов, напомнил как узкий хищный наконечник вспорол кожу и мясо, змеей скользнув вдоль древка его собственного копья. – Есть ещё рёбра… Срослись чуть коряво. Это я под копыта угодил. Коновал наш, лагерный, тогда тоже говорил, что я везучий.
– Хм… Чего ещё тот коновал наговорил?
– Ну, показывал там, по мелочи. Как что перевязывать, сшить или очистить, если ты об этом.
– Об этом, – уверенно кивнул Лоран. – Не знаю, с чего умного человека коновалом кличешь, но кто ж вас разберёт, деревенских. А ты ведь даже не уразумел поди – какую услугу тебе тот мужик оказал, часть опыта своего в твою башку лысую вбив.
Лысеющий медик самодовольно ухмыльнулся, громко прихлебывая самогон, будто боясь обжечься. В его снисходительном, чуть насмешливом взгляде можно было заметить невысказанный вопрос. Эйден же выглядел немного смущённым и явно заинтересованным. То есть именно так, как нужно.
– Вишь, в чём дело-то, – начал Лоран доверительным тоном, – мы ведь с тобой похожи. И не только лысыми макушками. Я ведь не так давно тоже в строю шагал да-а-а… И в некотором роде – тоже везучий, – он картинным жестом задрал серую рубаху демонстрируя след давнего колотого ранения на дряблом животе. Эйден, как положено, понимающе закивал. – Кой-как, своим умом и не без помощи хороших людей, выучился медицине. Хотя раньше-то, как и ты небось – слова такого не знал. И не просто так выучился, да-а-а… Пока своя шкура зарастала, всякого успел навидаться. Оно ведь как, на поле боя-то, только начало видишь, только как рубануть, ткнуть и вспороть прикидываешь. А тут, не в смысле прям здесь, а вообще – в неглубоком тылу-то, есть время всё под другим углом рассмотреть. Прочувствовать боль чужую, надышаться настоящей смертью, той, что в грязной ране до поры растёт…
Хирург некоторое время молчал. Потом кинул на юношу внимательный, оценивающий взгляд и плеснул ещё самогона в объёмные чаши.
– А я ведь тот ещё рубака, – продолжал он чуть изменившимся голосом. – Гонял врага по всему Хертсему, чуть не до Фор-дрима, ещё когда ты… Не, ну уже народиться-то успел, но ещё под себя не со страху, а по незнанию ходил. Ах-хха… – смех Лорана напоминал кашель больной собаки. – Помню, как- то раз, ближе к гномьей границе…
Следующие две чаши медик, а как оказалось – ещё и один из прославленных ветеранов Уилфолка, в типично охотничьей манере вспоминал о своих славных подвигах. Ещё по весне Эйден слушал таких вояк, забредающих в харчевню неподалеку от его мельницы, с неподдельным живым интересом. Месяца четыре назад – с нескрываемым презрением.
