(Маргарита Назаровна не поняла, как именно), повалил его и прижал к земле.
– Извините, мальчики, – сказала она, – я хотела спросить, где можно умыться?
Оба подскочили, подошли мокрые, словно под дождем побывали.
– Умыться? – переспросил Сергей. – Рядом с кухней есть комната с душем и умывальником. Да, Маргарита Назаровна, у вас же, наверное, диета. Вы скажите, что вам можно есть, мы купим.
– Мне все равно.
Она ушла в дом. Ренат заметил с сочувствием:
– Плохо ей, жизнь не мила.
– А ты молоток, – с изумлением похвалил его Сергей, уходя от жалостливой темы. – Навыки улучшил. Небось вкалываешь на тренажерах.
– Вкалываю, – хвастливо произнес Ренат. – На одних тренажерах навыков не приобретешь, я хожу в группу тхеквондо. Мне надо быть в форме, но бегать по дорожкам или выжимать штангу я не могу, скучно. Серега, ты бы расспросил, что она знает о причинах гибели…
Он осекся, так как Сергей очень выразительно на него посмотрел, уперев руки в бока. Язвительно прозвучали и его слова:
– Какой умный! Кто из нас менеджер, а? Да еще «топ». Вот и топай к ней с расспросами. В твои профессиональные обязанности входит налаживать с людьми контакт, даже если они этого не хотят.
– Между прочим, ты тоже не продавцом булавок работаешь.
– Меня пристроил на теплое место дядя жены, – Сергей поднес указательный палец к носу Рената, давая понять, что спорить с ним не имеет смысла. – По сути, я дуб, как все вояки. Так что разговоры разговаривать доверяю тебе, а командовать буду я, по привычке. – И в довершение сказанного хлопнул его по спине ладонью.
Вылив друг на друга по два ведра воды, Сергей и Ренат нажарили яичницы с колбасой, а Маргарите Назаровне сварили яйца – это все, что им было известно о диете. Она ела неохотно, механически, пребывая в собственном закрытом мире, огороженном невидимой стеной. Казалось, она лишь выполняет обязанности, которые, в сущности, для нее неважны, как запрограммированный ритуал, не более. Сергей с Ренатом, украдкой наблюдая за ней, переглядывались, им было словно неловко из-за того, что не их коснулась беда. Оба понимали, что надо бы вести себя чуть-чуть непринужденней, сказать что-то ободряющее, но не могли. Хотелось уйти от этих скорбных глаз, от жалости, скребущей душу хуже кошки. Сергей взял чашку с чаем и вышел, бросив на ходу:
– Мне надо позвонить. – Очутившись во дворе, он позвонил Каюрову. – Здравствуй, это я. Как там у вас?
– Работаем.
– А все же? Новости есть?
– Не прошло и двух суток, а тебе новости подавай?
– Что-то голос у тебя больно оптимистичный, – определил Сергей. – Раскалывайся, Каюров. Я ж не пацан с улицы, чтоб скрывать от меня ваши планы, а то нажму по своим каналам…
– Да ладно тебе пугать. Вчера нам подбросили письмо, в нем сказано, что Спасского заказала племянница.
– Ничего себе! Кто написал донос?
– Аноним. Я лично
