большую иномарку, Маргарита Назаровна видела их через стеклянную стену, даже она, не интересуясь автомобилями, знала: эта иномарка стоит бешеных денег. В таком случае его следует искать среди богатых людей, то есть там, где выстроены особняки. Так ведь особняки выросли везде, и в центре тоже. Она купила карту города, на досуге изучала ее, чтоб не выпустить из виду какой-нибудь район, и каждый день с маниакальным упорством отправлялась на поиски.
Хлопнула входная дверь, Марлен Петрович посмотрел на часы – половина первого ночи. Нормально для одинокого мужчины, но с женой, черт ее возьми, надо хоть немного считаться.
– Ты не спишь, папа? – изумился Ярослав.
– Куда уж тут заснуть, – проворчал отец, разворачиваясь в кресле, чтобы лучше видеть сына. – Я хочу поговорить с тобой.
– О чем? – заинтересовался Ярослав, садясь в кресло рядом с камином.
Марлен Петрович – человек прямой, как и его невестка, с той только разницей, что его прямота базируется на ином статусе: он стар, глава компании и глава семьи, следовательно, претензии с его стороны оправданны. Марлен Петрович с обезоруживающей прямотой и заявил:
– У тебя есть любовница.
М-да, Ярослав не ожидал, что отец поднимет эту тему, слишком скользкую, чтобы позволить муссировать ее кому бы то ни было. Он не смутился, лишь нахмурился, но устоявшиеся в семье патриархальные традиции не позволили ему послать отца к черту.
– Ты не ответил, – сказал тот.
– Но ты не спрашивал, а утверждал.
– В таком случае я спрашиваю: у тебя есть любовница?
– А тебе не кажется, что ты вмешиваешься…
– Не кажется, – раздраженно перебил отец. – Разреши напомнить: у тебя есть жена и двое детей.
– Хорошо. Раз уж ты хочешь откровенности с моей стороны…
– Хочу, – снова перебил его Марлен Петрович.
Ярослав принес из бара две рюмки и коньяк, налил, выпил, Марлен Петрович держал рюмку и выжидающе смотрел на сына.
– Понимаешь, папа… – начал Ярослав, преодолевая внутреннее сопротивление. Никто, даже родной отец, не имеет права ему диктовать, а, судя по тону и первым фразам, он собрался именно ставить условия. – Только выслушай меня сначала. Понимаешь… Когда рядом чужой человек, хотя ты спишь с ним в одной кровати, постепенно начинаешь замечать, что нет в нем всего того, что виделось раньше. Я придумал Валентину, она оказалась другая. Мне стало с ней скучно, безрадостно. Я заранее знаю, как она посмотрит, что сделает, какие слова скажет. А потом я понял, что не люблю ее. Вот и все.
Чужая… Марлен Петрович не мог не согласиться с ним, потому что так оно и есть. Нельзя сбросить со счетов и то, что сын ему более понятен, он родной, поэтому Марлену Петровичу не безразлично, каково ему живется. Но помимо Ярослава и Валентины есть еще дети, они-то почему должны страдать? С другой стороны, давить на сына не имеет смысла, но придержать его можно попробовать.
–
