рыдал. Кто-то умолял о смерти, кто-то просил о помощи. Кто-то молился, кто-то проклинал все на свете. Множество голосов, мужских и женских, на разных языках произносили жуткие монологи.
Все еще не видя ничего вокруг, Кратов попытался подняться. Липкая субстанция содержимого его желудка в очередной раз вырвалась наружу, но на этот раз он удержался на четвереньках. Пол под ногами шатался, словно от сильного землетрясения.
Пытаясь собраться с силами, он зажмурился. Открыв глаза, Кратов увидел, что Коминский, забившись в противоположный угол комнаты и обхватив колени руками, шатаясь как маятник из стороны в сторону, рыдает и что-то бормочет на пределе слышимости.
Рядом с Коминским лежала Батори и с диким криком расцарапывала себе лицо, словно пыталась сорвать с себя маску, въевшуюся глубоко в кожу. По щекам ее на пол текли струйки крови.
Кто-то бесцельно бродил, слепо смотря по сторонам, кто-то лежал без сознания. Некоторые остались закованными в объятьях черных “деревьев”, тщетно пытаясь выбраться. Они молили о помощи. Один из несчастных висел на распростертых в стороны “ветках”, так и не разжавших свою хватку. Из жутких ран, пропаханных в предплечьях и на голенях, на пол стекала кровь, образовав уже большую лужу. Он висел, опрокинув голову на грудь, и не подавал никаких признаков жизни.
Кратов повернулся и увидел рядом женщину, оставшуюся в ловушке страшной машины. По рукам и ногам ее стекала кровь. Собравшись с силами, мужчина поднялся и шатающейся походкой доковылял до нее. Он вцепился руками в черные пальцы жуткого механизма, прилагая максимально возможные усилия, чтобы хоть немного раздвинуть их и ослабить смертельную хватку. Оказавшись ближе, он увидел на ее руках раны, похожие на те, что были у распятого обитателя станции, только немного меньше по размеру. Попытки вызволить жертву из ее капкана не привели ни к чему. Неожиданно Кратов понял, что среди всех этих жутких звуков, которые окружают их, он слышит успокаивающий тихий голос, обращенный к нему. Мужчина посмотрел на пленницу и увидел спокойствие в ее темных глазах.
“Не надо, – скорее почувствовал, чем услышал он, – все скоро закончится. Возьми меня за руку.”
Кратов бережно взял хрупкую ладонь. Ее слабая умиротворенная улыбка вызвала в нем неожиданное спокойствие, словно они оба оказались внутри ока бури. По ее лицу текли слезы, но, казалось, что это не слезы боли или страха, а слезы радости. Казалось, что она радуется тому, что все мучения кончены, и дальше ее ждут только безмятежный покой и вечность.
– Вот оно, – произнесла она, делая большие паузы между фразами, словно в мечтательном трансе. Ее взгляд смотрел куда-то вдаль, сквозь него. – Лето! Он здесь. Ты видишь его?
Лицо ее начало расслабляться, в глазах медленно гас огонь, и вскоре ее голова медленно опустилась на грудь. Ошеломленный Кратов стоял, сжимая женскую ладонь. Он не мог поверить, что она умерла. Не мог поверить, что все случилось так просто, что человек может так быстро угаснуть, не оставив и следа. Не мог поверить, что
