не менее от своего намерения Перчетский отказываться не собирался. Не пара ей этот парень, чтобы она там ни говорила.
Ничего, в девяностых и не такие дела решал, а уж отвадить плохого парня от дочери – плевое дело. У него всегда найдется пара козырей в рукаве, не зря же его считают лучшим в городе адвокатом.
***
На следующий день Григорий Перчетский сидел в комнате для допросов и смотрел на друга своей дочери. И что она в нем нашла? Ну, накачанный, высокий, стрижка модная с чубом этим безумным, а глаза с хитрым прищуром и бегают, как у вора, нехороший взгляд, недобрый. И если бы он был только вором. Наметанным глазом определить нетрудно – парень способен на многое.
– Ну что, Константин Олейников, снова здравствуй? Зарекался вόрон…
– Зарекался, – хохотнул Костик, – было дело.
– Да-а-а. А ведь обещал, – посмотрел неприязненно Перчетский.
– Виноват, каюсь. От сумы и Колымы, как говорится… – Костя с ухмылкой пожал плечами. – Так что, поможете нам, Григорий Алексеевич?
– Даже не знаю. Поганое ваше дело. Что ж вы так неаккуратно?
– Так мы ничего такого, – начал было оправдываться Костик, – это копы…
– Хватит, – тихо, но грозно оборвал Перчетский.
Было неприятно еще раз убедиться в том, что Катя повторяет за этим, мягко говоря, непутевым парнем, каждое слово.
Адвокат хмурил брови и в раздумье постукивал пальцами по столу.
– Значит, так, слушай меня внимательно, – Григорий Алексеевич стал очень серьезным и наконец выдал свой вердикт: – Я помогу избежать тебе и твоим друзьям наказания, а взамен ты пообещаешь оставить мою дочь в покое.
– Хорошо, договорились, – ни секунды не раздумывая согласился Костя, усмехнулся чему-то и самодовольно откинулся на спинку стула.
Перчетский прищурился, знает, гад, что Катя за ним готова на край света пойти.
– Рано радуешься, условие мое придется выполнить. У меня для тебя еще кое-что есть. Посмотри, здесь очень интересные документы и фотографии, – Григорий кинул на стол красную папочку.
Костя насупился, достал несколько листков и прочитал. Затем внимательно просмотрел снимки. Неужели он так сильно засветился? И откуда это у Катькиного отца?
– Шантажируете, папаша? – улыбнулся он, как можно беспечней, но при этом нервно сглотнул.
– Да, – не стал вилять папаша, – именно шантажирую. Итак, я вытащу тебя и твоих дружков, а за это ты оставишь мою дочь в покое. Скажешь, например, что разлюбил, полюбил другую. А лучше всего уедешь. В противном случае, сам понимаешь, придется дать ход этим бумагам.
– Да вы хоть знаете, на кого замахнулись? – взвился Олейников. – Тут не один дяденька в пиджаке со значком замешан.
– Знаю. Потому и советую молча выполнить мою маленькую просьбу. Ты же понимаешь, что те самые дяденьки в пиджаках сразу смекнут откуда инфа всплыла, и в первую очередь на тебя и твоих дружков
