невысок, лысоват и довольно плотен. То есть Лиля на его фоне теряется со своими габаритами… Второй повыше, с густой кудрявой шевелюрой и тоже объемный. Понятно. Явно, место хлебное.
Почему этих гадов не было в Альтвере?
Ну, на кораблях Лиля туда приходила один раз. И то – чтобы кто-то из чиновников осмелился лезть к знакомой градоправителя? Не по Сеньке шапка. За такое Торий голову бы снял. Вот и держались на расстоянии. А тут… кораблей много, столица одна, да и…
Есть, есть у столичных жителей определенный снобизм, никуда от этого не деться. Не у всех. Но встречаются такие типы, которые твердо уверены – жизнь в столице дает им приоритет перед всеми остальными.
Судя по взглядам этих двоих – это они и есть. Снобы. И жлобы. И плевать, что они таких слов не знают. Конечно, поклоны. Конечно, внешне все очень вежливо. Но есть в глазах что-то такое… гниловатое.
– Ваше сиятельство, – начал кудрявый.
Судя по тону, графинь тут прибывало по десятку в день. И они уже успели приесться.
Лиля сидела за столом, не делая даже попытки встать, смотрела на «таможенников» недобрыми глазами и ухмылялась. Лейф чуть в стороне поигрывал топором.
– Мое. Каков размер пошлины?
– Ваше сиятельство, так считать надо…
– Вы, любезнейшие, для того сюда и пожаловали. – Лиля играла перьевой ручкой. Крутила ее между пальцами.
– Значит… три корабля… с грузом товаров… – начал подсчитывать кудрявый.
– Ошибка, любезнейший, – Лиля была сама доброта. – Три корабля лично графини Иртон.
– И…
– А насчет товаров неправда. Графини не торгуют.
– А… – попытался встрять второй.
– Если у вас есть сомнения, обратитесь к его величеству.
– Ваше сиятельство, так ведь трюм же весь в сундуках.
– Это личные вещи. Мои, моей падчерицы, моих людей, – обрезала Лиля. – Вы что, полагаете, графиня Иртон должна путешествовать, как простолюдинка? Фи, любезнейший!
– Ваше сиятельство…
– За три корабля – три золотых. За людей… Лейф?
Лейф громыхнул по полу каюты так, что Лиля даже испугалась. Проломит еще…
– Сколько у нас людей на кораблях?
– Сто восемь человек, ваше сиятельство.
– Итого пятьсот сорок медяшек. Для ровного счета – пятьсот пятьдесят. Одиннадцать серебряных монет.
Лиля отсчитала требуемое и выложила на стол.
«Таможенники» сглотнули и принялись выписывать нужные документы.
«Ее сиятельство графиня Иртон.
Три корабля.
Груз – личные вещи».
Никаких проблем.
Ханганы даже не заплатили. Ибо Рашад устроил такой стон и плач: «Унижают, оскорбляют, с наследника престола деньги драть пытаются, да в Ханганате за такое, да мы протестовать будем!..» – что таможня сама бы ему приплатила, лишь бы отвязался. Амир действительно был принцем Ханганата. Так что ну его, от греха.
