от внимательного взгляда не укрылась лёгкая нервозность брюнета: его левая рука чуть подрагивала.
«Пожалуй, предвосхищу два твоих следующих вопроса, – заметив, что стал объектом для изучения, Паша принял расслабленную позу, откинувшись назад. – Первое: я профессионально зарабатываю на ставках. И второе – близкий друг…».
Дима коротко кивнул: вероятно, они могли встретиться на одной из вечеринок у Анны. Слишком уж примечательный типаж: острые скулы, длинный с горбинкой нос, тёмные вьющиеся волосы касались плеч – настоящий аристократ из высшей лиги. Особенно выделялись руки с тонкими длинными пальцами, какие бывают у пианистов. Фалангу правого указательного венчал массивный перстень-печатка из серебра, а в ухе поблёскивало колечко.
Дима не без удовольствия отметил некоторую педантичность в образе Паши: зауженные чёрные джинсы и такого же цвета рубашка, застёгнутая на все пуговицы. Вместо запонок на манжетах красовались серебряные львиные головы.
Такого сложно не запомнить. Не то, что Макса.
Тот продолжал делать вид, что находится в комнате один. Если бы не инцидент с Валерой, можно было сравнить его с безэмоциональным «овощем». Дима повернулся, проследив за направлением взгляда, и замер: с портрета, висящего над входом, на него смотрела Анна.
Фотография, вдохновленная «золотой» эпохой Голливуда, запечатлела хрупкую блондинку с красными губами, сложенными в полуулыбке и с неизменно насмешливым, холодным взглядом. Будто она самолично ожидала гостей.
Такой Анну знал Дима.
Он хорошо помнил, как рассматривал этот снимок во время одного из визитов в дом девушки.
***
«Кажется, еще немного, и я начну ревновать», – Анна появилась из кухни с двумя бокалами шампанского.
Она поставила напитки на круглый стеклянный столик и, обессиленная, опустилась в кресло. Сбросив туфли на пол, девушка потянулась всем телом и, блаженно улыбнувшись, откинула голову.
«Бессмысленно. Это, ведь, всего лишь фотография. Хоть, и очень красивая… И на ней ты такая же, как и сейчас. – Дима зашел за спинку кресла и аккуратно разложил волосы Анны, любуясь ими. Мягкие светлые пряди переливались на свету. – И, кажется, я влюблён…».
«Быть влюблённым в актрису, совсем не то же самое, что быть возлюбленным актрисы…, – она, не моргая, смотрела на него снизу вверх. – Но и любить актрису, не значит, любить женщину».
«Я тебя не понимаю. Иногда чувствую себя очень тупым».
Дима передал актрисе один из бокалов и сел подле. Свободной рукой Анна коснулась его щеки.
«Не наговаривай на себя. Ты самый умный мальчик, которого я встречала…», – обычно холодные глаза смотрели с теплотой.
«Ты всегда говоришь, что я мальчик… Между нами, всего-то шесть лет», – Дима фыркнул.
«Разве это плохо? В 22 я тоже была девочкой. Наивной. Чистой. Иногда думаю, что с радостью отдала бы весь свой опыт взамен на невинность…, – Анна
