он, может быть, облегчает им наблюдение за собственной персоной, которое, вероятно, им поручено, показалась ему такой дурацкой фантазией, что он закрыл лицо руками и несколько минут просидел, пытаясь прочистить голову. «Еще немного таких мыслей, – сказал он себе, – и я вовсе тронусь рассудком».
В полдесятого вечера он наткнулся у входа в свой подъезд на молодого человека, который стоял в дверном проеме, широко расставив ноги, и курил трубку.
– Вы кто? – спросил К., заглядывая парню прямо в лицо: в полутьме коридора было ничего не разглядеть.
– Дворника сын, ваша милость, – ответил парень, вынул изо рта трубку и отодвинулся.
– Сын дворника, значит? – переспросил К., нетерпеливо постукивая по полу тростью.
– Не угодно ли чего вашей милости? Может, позвать отца?
– Нет, нет, – сказал К. таким тоном, будто парень сделал что-то дурное, но заслуживает прощения. – Все в порядке, – добавил он и прошел мимо, но, прежде чем подняться по лестнице, еще раз обернулся.
Он мог бы пройти прямо в свою комнату, но хотел сперва поговорить с г-жой Грубах и, постучавшись к ней, застал ее за штопкой шерстяного чулка. На столе перед ней лежала еще куча старых чулок. К. смущенно извинился, что зашел так поздно, но г-жа Грубах была с ним очень приветлива, извинений же и слышать не хотела: ему, мол, всегда к ней можно, он ведь отлично знает, что он ее лучший и любимый жилец. К. огляделся и нашел комнату в прежнем виде. Посуда, стоявшая во время завтрака на столике у окна, была уже прибрана. Вот ведь женские руки, подумал он: сам-то он наверняка все перебил бы, пытаясь вынести. Он благодарно посмотрел на г-жу Грубах.
– Что же вы в такой поздний час еще трудитесь? – спросил он.
К. подсел к ней за стол и во время разговора время от времени лез рукой в гору чулок.
– Все дела, дела, – сказала она. – Днем-то я все время отдаю жильцам, а на свои дела только вечер и остается.
– Вот и я вам сегодня добавил работы.
– Вы о чем? – насторожилась она и опустила шитье на колени.
– О тех людях, что приходили сегодня утром.
– А, вот в чем дело, – сказала она, успокаиваясь. – Это мне никаких особых хлопот не доставило.
И она снова принялась за чулок. К. молча наблюдал за ней. «Кажется, удивлена, что я об этом заговорил, – подумал он. – Ей это, похоже, кажется неуместным. Тем важнее этот разговор. Ведь ни с кем, кроме пожилой дамы, такое не обсудишь».
– Ну конечно же, доставило, – наконец заговорил он. – Но это больше не повторится.
– Да, такое больше повториться не может, – подтвердила она и улыбнулась чуть задумчиво.
– Вы правда так думаете? – спросил К.
– Да, – сказала она тихо, – но главное, не принимайте все так близко к сердцу. Чего только не делается на свете! Раз уж у нас такой доверительный разговор,
