ценнику предприимчивого прапора тридцать рублей за трехлитровую банку. Ушлые покупатели проверяли его на предмет разбавления очень просто: брали чайную ложку, туда клали обломанную спичечную головку и капали в ложку спирт. Потом спирт поджигали. При наличии воды спирт выгорал, а сера на спичечной головке не загоралась, а расплывалась по оставшейся воде или вспыхивала, но очень медленно, как бы нехотя.
Когда Чеберко уволился в запас, секрет раскрыли. Он набирал извлекаемое количество спирта и заменял его водой, наливая ее в резиновые шары от метеорологических зондов. Поэтому спирт был не разбавлен, а его количество в крыльях соответствовало нужному.
И такой вот прапор заприметил нашу Таню.
Сделав грозное лицо, он крикнул Татьяне Анатольевне:
– И что это мы тут ходим, нарушаем?
– Да нет, – ответила та. – Приблудила маленько, не знаю, как выйти.
– Не знаешь, так заходи, – сказал Чеберко. – Я сейчас.
Быстро перекусив несколько рядов колючей проволоки неизвестно откуда вытащенными пассатижами, он сделал проход в заграждении.
Чуток посидели, но говорить было не о чем. Вскоре Татьяна Анатольевна уже стояла, упершись в нижний ряд бомб, а Чеберко пыхтел сзади. Через день–два Чеберко принес несколько пружин от солдатских кроватей, загнул концы перекушенной колючки, повесив на них пружины. КПП лесное было готово.
Таня быстро смекнула, что грибы – это не так уж и плохо, и зачастила в лес к аэродрому. Сезон у нее начинался, как снег сойдет, и с первым снегом заканчивался. Так что ее грибной сезон был самый длинный в округе, и, если докучливые соседки–старухи спрашивали Таню: «Ты куда? Еще лед на озере не растаял»? – отвечала: «Пойду Игорю Евгеньевичу брусники или вороники прошлогодней соберу на компот или наливку». И, переодевшись покрасивей, прищепив шиньон на заколку в форме небольшого лисьего хвоста, в черных резиновых ботиках, два раза в неделю исчезала в лесу, держа курс к аэродрому.
Однажды бабушки спросили: «Ты когда, красавица, наследника своему Игорю родишь?» На что Таня ответила: «Родить не сложно, а кто воспитывать ребенка будет? Воспитаталя сейчас никудышные, одни танцульки на уме».
Бабушки оживились и начали перешептываться между собой. Одна произнесла: «Вот, кобыла гладкая, как будто понимает что–то в воспитании?» Вторая вторила: «Да что с нее взять–то, с дурехи полоротой?..»
Но тема была подкинута, и бабушки еще долго обсуждали вопросы воспитания в стране и подрастающее поколение.
Не всегда сезон был удачным, но если все удавалось, Таня возвращалась уставшая и с шиньоном в руке. Графика у нее не было, поэтому спасатели у Тани были разные, в основном лейтенанты и курсанты.
Однажды повезло дважды. На штабелях работали – красили решетки два брата–кавказца. Один – курсант, а второй – старший курсант. Ну, слово за слово, один ушел, а другой остался. Вскоре Татьяна
