кроме двери, не обнаружили, да и особого желания что-то искать у них не было.
Вскоре они удалились, и Альберт улыбнулся.
С этим покончено, и теперь у него есть двадцать лет, чтобы придумать, как лучше использовать в своих интересах могущество предка.
Глава 10
– Знаешь, – сказал Сэм Винчестер, – это все еще не дает мне покоя.
Дин не отрывался от вырезки из «Сан-Франциско кроникл» сорокалетней давности.
– Что «это»? То, что мама и дед с бабкой были охотниками? – Дин вспомнил, как был потрясен, когда девятнадцатилетняя девчонка принялась лупить его ремнем, но увидев у нее на шее амулет, сложил два и два.
Да, задницу надрать мама умела.
По правде говоря, когда мальчики росли, семейные истории в доме особой популярностью не пользовались. Дед и бабка всегда оставались для Дина выцветшими настенными фотографиями. Собственно, семьей Дина после смерти матери оставались Сэм и папа, а впоследствии Бобби, ставший для юных Винчестеров чем-то вроде дяди, особенно когда детство сменилось отрочеством. Ну, и еще Калеб и пастор Джим.
– Да нет, то, что они стали охотниками, как раз понятно, – улыбнулся Сэм. – Странно другое: нас назвали в их честь, а папа нам ничего об этом не говорил.
Дин насмешливо фыркнул.
– Да мало ли о чем он нам не говорил. Целый список можно… – в глазах его вдруг появилось какое-то странное выражение, – …составить. Сукин сын!
Бросившись из кухни в гостиную, Дин поспешно отыскал сумку, которую всегда брал в поездки, и вытащил записную книжку в кожаной обложке – постоянную спутницу их охотничьей жизни в последние четыре года, с тех самых пор, как исчез отец, а Дин оправился в Стэнфорд, чтобы вытащить оттуда Сэма и вернуть его к прежней жизни.
Дневник отца!
Он принялся лихорадочно перелистывать страницы, добрался до записей, относящихся к 1980-м годам, и обнаружил там то, что искал.
– Вот оно! – воскликнул он. – Сердце Дракона, Сан-Франциско, 1989 год. Двадцать лет спустя отец тоже столкнулся с ним.
Сэм встал из-за кухонного стола и присоединился к брату.
– Верно, уже тепло. Там еще вроде меч какой-то был, так?
– Угу, – донесся чей-то голос из глубины дома, и в гостиную на инвалидной коляске въехал Бобби. На коленях у него лежал какой-то длинный предмет, завернутый в плотную коричневую бумагу и перевязанный бечевкой.
Глядя на них из-под козырька своей неизменной бейсболки, он поднял сверток.
– Если вас, парни, интересует Дорагон Кокоро, эта шутка вам пригодится.
Сэм потянулся за свертком.
Дин был уверен, что это катана, и каково же было его удивление, когда Сэм, развязав бечевку и сорвав бумагу, извлек нечто иное. Это был меч с крюком на конце лезвия.
Но самое интересное заключалось не в этом; самым интересным были выгравированные на клинке иероглифы – то ли китайские, то ли японские, Дин так не научился различать их.
– Когда двадцать лет назад ваш отец столкнулся
