были бы полны ими.
Что же я натворил?
Зная, что битва уже проиграна, я не видел причин отказываться от желаемого. И я повернулся, чтобы снова посмотреть на эту девушку.
Она спряталась за завесой волос, но я разглядел, что ее щека ярко пылает.
Чудовищу это понравилось.
Она не ответила мне взглядом, но нервно затеребила пальцами прядь своих темных волос. Тонкие пальцы, узкое запястье – такие ломкие, непрочные, кажется, способные сломаться от одного моего дыхания.
Нет, нет, нет. Я так не могу. Она слишком хрупкая, слишком хорошая, слишком драгоценная, она этого не заслуживает. Я не допущу, чтобы моя жизнь пересеклась с ее жизнью и разрушила ее.
Но и держаться от нее в стороне я тоже не мог. В этом Элис была права.
Чудовище во мне шипело от досады, а я продолжал борьбу.
Мой краткий час рядом с ней прошел слишком быстро, пока я терзался между двух огней. Прозвучал звонок, она принялась собирать книги, не глядя на меня. Я был разочарован, но едва ли мог рассчитывать на что-то другое. За то, как я обращался с ней после аварии, я не заслуживал прощения.
– Белла! – не сумев сдержаться, позвал я. От моей силы воли остались жалкие осколки.
Она помедлила, прежде чем взглянуть на меня. А когда повернулась, ее лицо было подозрительным и настороженным.
Пришлось напомнить себе, что у нее есть все причины не доверять мне. Так мне и надо.
Она ждала продолжения, а я только смотрел на нее, вчитываясь в ее лицо. И время от времени понемногу втягивал воздух ртом, борясь с жаждой.
– Ну что? – наконец спросила она резковатым тоном. – Мы снова разговариваем?
Я не знал, как ей ответить. И вправду, разговаривал ли я с ней снова в том смысле, который имела в виду она?
Нет, если у меня получится. И я постараюсь сделать так, чтобы получилось.
– Вообще-то нет, – сказал я.
Она прикрыла глаза, и от этого стало труднее. Я лишился лучшего из возможных доступа к ее чувствам. Она медленно и протяжно вздохнула, не открывая глаз, и спросила:
– Тогда что тебе нужно, Эдвард?
Нет, нормальным человеческим разговором это не назовешь. Почему она так себя ведет?
И как ей ответить?
Сказать правду, решил я. Отныне я буду с ней настолько откровенным, насколько смогу. Не хочу вызвать у нее недоверие, даже если заслужить ее доверие невозможно.
– Извини, – произнес я. Она вряд ли могла понять, каким виноватым я в самом деле чувствовал себя. Увы, извиняться за что-нибудь еще, кроме мелочей, было небезопасно. – Понимаю, я веду себя грубо. Но так будет лучше.
Она открыла глаза, они все еще смотрели настороженно.
– Не понимаю, о чем ты.
Я попытался предостеречь ее так убедительно, как только мог:
– Нам лучше держаться друг
