дят с неё глаз, ожидая, что будет дальше.
– Морган Чармли…
Она произносит моё имя, и сердце начинает бешено колотиться, руки отчаянно дрожат. Пути назад нет. Мы встречаемся взглядами.
– Морган Чармли, – повторяет она, – Совет ведьм принял решение. И я готова объявить, что…
Она вдруг замолкает. Ведьмы озадаченно переглядываются. Кажется, я забыла, как дышать. Почему она ничего не говорит?
Нет! Этого просто не может быть. Неужели снова провал? Только не это!
– Я объявляю, что…
Она снова замолкает. Тишина просто невыносима.
– Ох, милая, – вздыхает она, голос её тут же становится тёплым и родным, – у тебя грязь на лице! Наверное, это пепел от костра. Иди сюда.
Она облизывает большой палец и тянется ко мне, чтобы вытереть щёку.
– Мам! – шиплю я, отмахиваясь от неё под смешки сидящих вокруг ведьм. – Прекрати! Ты что делаешь?
– Да всё, уже чисто, – отвечает она с довольной улыбкой. – Итак, на чём я остановилась?
– Ты хотела сделать объявление! – жизнерадостно выкрикивает Дора. – Давай заканчивать, Эгги, а то спина болит так долго на земле сидеть.
– Да, – вворачивает Шепи. – У меня попа онемела!
– Можем наколдовать себе что-нибудь удобное. Ведьмы мы или нет? – с улыбкой спрашивает Дора. – Вот так, например.
Она щёлкает пальцами и внезапно оказывается сидящей на мягком кресле.
– Намного лучше, – говорит она. – Продолжай, Эгги.
– Дора, так нельзя! – Мама с улыбкой качает головой. – Нужно следовать традициям. А согласно традиции, когда объявляют результаты Экзамена юных ведьм, все ведьмы из Совета должны быть в кругу на земле.
Мама щёлкает пальцами, и кресло исчезает.
– Хотела бы я поболтать с ведьмами, установившими эти правила, – ворчливо произносит Дора и недовольно скрещивает руки на груди, случайно ударяя себя по лицу слишком длинным рукавом мантии. – А ещё я хотела бы знать, зачем нужно носить эти старомодные балахоны! Это так непрактично!
– Милости просим, – ухмыляется Шепи, указывая на ведьму, сидящую рядом с ней. – Мама была одной из них.
Её матушка озадаченно оглядывается:
– Что? В чём дело?
– Я просто сказала Доре, что ты была одной из тех, кто решил, что надо сидеть на земле. Ведь так, мама? – кричит Шепи старушке прямо в ухо. – Помнишь? Примерно двести лет назад?
– Когда этот цирк закончится? – возмущённо спрашивает древняя мама Шепи, полностью игнорируя слова дочери. – Кажется, скоро дождь начнётся.
Шепи вздыхает:
– Ты это каждый раз говоришь, мам.
– А он каждый раз и начинается, – запальчиво спорит её мать.
– И точно, – говорит молодая ведьма, сидящая напротив них. – Мне капелька только что на нос упала.
Ведьмы, сидящие в кругу, согласно кивают.
– Эй! – кричу я, размахивая руками, чтобы привлечь к себе внимание ведьм, которые, кажется, уже совсем забыли, зачем собрались. – Помните, что мы тут делом заняты? Есть шанс, что все отнесутся к этому хоть чуточку серьёзнее?
– Прости, Морган, – говорит мама, с укором глядя на Дору и Шепи. – Ты права. Это очень важный момент. Итак, я собиралась сделать объявление, верно?
Она громко прочищает горло и продолжает предельно серьёзным тоном:
– Морган Чармли, Совет принял решение. Я объявляю, что…
– Стойте! – ахает Шепи, отчего остальные подпрыгивают от неожиданности. Она драматичным жестом вскидывает руки, закрывает глаза и глубоко втягивает воздух.
– Что, Шепи? – недоумённо спрашивает мама, пока остальные ведьмы бросают на неё недовольные взгляды. – В чём дело?
Спустя несколько тягучих секунд Шепи открывает глаза:
– Да. Дождь начинается.
Я стону и хватаюсь руками за голову, пока ведьмы шепчутся о превратностях английской погоды. Прямо из воздуха начинают появляться зонтики, закрывающие ведьм от ненастья. Мама щёлкает пальцами, и костёр моргает.
– Теперь огню дождь не страшен.
– Отлично, – бормочу я, – брось в него меня, пожалуйста.
– Ох, я бы не рекомендовала тебе это, – вмешивается Дора. Зонтик над её головой в форме розового сверкающего фламинго. – Сотню лет будешь сажу из волос вымывать.
Ведьмы вокруг начинают увлечённо
