ступника, на счету которого около 30 убийств.
– Я думаю для начала нужно посетить само место преступления, – сказал инспектор Уокер.
– Согласен. Адрес отделения полиции у меня есть, -ответил агент Эванс.
Инспектор Джеймс Уокер и агент Алан Эванс давно работали вместе. Их связывала преданность своему делу, каждый из них был специалистом криминалистики. Уокеру было 37 лет. У него были гладко зачесанные назад волосы темно–русого цвета. Его легкая трехдневная щетина стала фирменным стилем инспектора.
Эванс был на три года старше инспектора. Он был крупного телосложения, ходил всегда медленно, прихрамывая на правую ногу. Он хотел производить впечатление опытного человека, который перенес все трудности жизни.
Через пять минут автомобиль подъехал к назначенному месту.
– Нам сюда, – кивнул головой Эванс.
Инспектор и агент вошли в отделение полиции, которое снаружи представляло собой мощное здание из больших железобетонных блоков. Навстречу сотрудникам ФБР вышел немолодой мужчина с коротко остриженными волосами и бегающими глазами.
– Добрый день, чем могу быть полезен? – спросил он, улыбаясь.
– Здравствуйте. Инспектор криминального следственного отдела ФБР, – сказал Уокер, протягивая свое удостоверение, – Проведите нас, пожалуйста, к начальнику полиции.
– Прошу вас, инспектор, – ответил дежурный, показывая жестом следовать за ним.
Пройдя узкий коридор, они очутились у железной двери. Дежурный постучал в кабинет и, дождавшись разрешения, вошел.
– К вам сотрудники из ФБР, мистер Прайс, – сказал он.
– Добрый день, – войдя в кабинет и показывая удостоверение, сказал инспектор.
Перед ним за столом сидел человек, производивший не самое приятное впечатление: начальник полиции был худым человеком болезненной наружности в широком костюме, который придавал ему еще больший идиотский вид. Его рыжие волосы неопрятными прядями спадали на лоб. Лицо выражало беспокойство. Словом, он выглядел ужасно.
– Присаживайтесь, – ответил Прайс, указывая на стулья вокруг своего круглого стола, – Вчера вечером была обнаружена пропажа личного дела опасного преступника, который умер 5 лет назад в тюрьме. На его счету было много убийств. Я даже не знаю кому могло прийти в голову украсть личное дело человека, которое уже давно утратило свое назначение в связи со смертью обладателя.
– Скажите, мистер Прайс, в помещении архива ведется видеонаблюдение? – спросил Эванс.
– Разумеется, но камеры я лично проверял: кроме сотрудников моего отделения никто не заходил туда, – уверил его Прайс.
– Предоставьте, пожалуйста, список всех ваших сотрудников и их личные дела, – сказал Уокер, внимательно разглядывая начальника полиции с целью установить личные качества этого человека.
– Хорошо, – ответил Прайс.
Через некоторое время секретарь принесла то, что просили.
– Пожалуйста, – сказал начальник, протягивая документы, – Вы можете ознакомиться с личным делом каждого сотрудника.
Уокер кивнул головой Эвансу в сторону двери, и они вышли из кабинета.
– Что думаешь об этом, Джеймс? – спросил Эванс, показывая на личное дело одной из сотрудниц.
Инспектор задумчиво взял документы и, с минуту изучив их, сказал:
– Тут что-то не так. Насколько мне известно, университет штата Мичиган сгорел около трех лет назад, а в личном деле Сью Черн написано, что она окончила его в прошлом году.
– Ты думаешь это первая зацепка? – посмотрев на инспектора, спросил агент.
– Возможно. Стоит пообщаться с этой сотрудницей, – ответил Уокер.
Глава 2
Инспектор стоял у распахнутого окна в кабинете и что-то записывал к себе в блокнот. Свежий утренний ветерок обдувал загорелое лицо, развивая волосы. Его выражение лица было очень сосредоточено, однако мысли то и дело отправляли Уокера в самые глубины его подсознания. Вошедший Эванс нарушил его пребывание в абстракции:
– Мне так и не удалось поговорить с мисс Черн. Я встретил ее в коридоре отделения, но она сказала, что сильно торопится и убежала. Знаешь, мне кажется, она никак не связана с пропажей личного дела. Ее милое лицо, утонченные движения, летящая походка… – начал Эванс, закрыв глаза.
Уокер сердито посмотрел на него и сказал:
– Мы должны проверять всех подозреваемых, раз нам поручили вести это расследование. Личные симпатии не должны являться для тебя твоей движимой силой.
Эванс молчал,
